Библиотека инностранной литературы
Шекспировские мотивы в творчестве
С. Есенина
С. Есенина
Мировая Есениана.
Жизнь и творчество Есенина в зарубежных исследованиях и переводах
Жизнь и творчество Есенина в зарубежных исследованиях и переводах
“
«Театр как искусство всегда торопится, он знает только современность и даже тогда, когда берет тематику прошлого, он старается так показать ее, чтобы во всех ситуациях сквозил сегодняшний день. Этим был силен Шекспир...»
В.Э. Мейерхольд
В.Э. Мейерхольд
«Образы свежие, всеобщие, великолепные и общечеловеческие, как в греческих трагедиях, в «Илиаде», у Данте или у Шекспира; ритмы неизменные и первичные, как будто ведомые ветром, молнией, сменой времен года и обновлением земли».
В полемике сегодняшнего дня проникновение культур звучит особенно актуально. И здесь экономико-политическая и социально-историческая парадигма уступают место искусству и культуре, как тем пластам, что наиболее естественно и просто принимают форму межкультурной коммуникации.
Поэзия и драматургия, как её подвид, наиболее пластичные элементы взаимодействия на человеческое сознание. Наиболее востребованные читательской аудиторией поэты и драматурги, по сути – «властители умов», как в национальном, так и в мультикультурном пространстве. Одними из таких «повелителей слова» были Сергей Есенин и Уильям Шекспир. Кажущаяся на первый взгляд несхожесть творческого пути двух гениев британской и русской культуры весьма иллюзорна. Попробуем разобраться в этой «тайне за семью печатями» вместе.
«Образы свежие, всеобщие, великолепные и общечеловеческие, как в греческих трагедиях, в «Илиаде», у Данте или у Шекспира; ритмы неизменные и первичные, как будто ведомые ветром, молнией, сменой времен года и обновлением земли». Так писал о творчестве Есенина Ф. Элленс, подготовивший в 1922 году первую книгу переводов Есенина на французский язык. К такому выводу бельгийский писатель пришел, работая над переводом драматической поэмы «Пугачёв». Особенно странным кажется на первый взгляд сравнение Есенина с Шекспиром. Но Ф. Элленс имел все основания для этого сравнения.
Поэзия и драматургия, как её подвид, наиболее пластичные элементы взаимодействия на человеческое сознание. Наиболее востребованные читательской аудиторией поэты и драматурги, по сути – «властители умов», как в национальном, так и в мультикультурном пространстве. Одними из таких «повелителей слова» были Сергей Есенин и Уильям Шекспир. Кажущаяся на первый взгляд несхожесть творческого пути двух гениев британской и русской культуры весьма иллюзорна. Попробуем разобраться в этой «тайне за семью печатями» вместе.
«Образы свежие, всеобщие, великолепные и общечеловеческие, как в греческих трагедиях, в «Илиаде», у Данте или у Шекспира; ритмы неизменные и первичные, как будто ведомые ветром, молнией, сменой времен года и обновлением земли». Так писал о творчестве Есенина Ф. Элленс, подготовивший в 1922 году первую книгу переводов Есенина на французский язык. К такому выводу бельгийский писатель пришел, работая над переводом драматической поэмы «Пугачёв». Особенно странным кажется на первый взгляд сравнение Есенина с Шекспиром. Но Ф. Элленс имел все основания для этого сравнения.
20-е годы XX века были временем огромной популярности Шекспира в России.
На страницах газет и журналов публиковались статьи о Шекспире. А.В. Луначарский читал лекции о Шекспире слушателям Свердловского университета и вёл своеобразный репортаж «Экскурсии в мир Шекспира» на страницах массового модного тогда журнала «Красная нива». Изучение творчества великого британца входило в школьные программы
В начале XX века в школах изучали «Гамлета» по изданию П.Н. Полевого «Школьный Шекспир» с переводом Н.А. Полевого в стиле романтической мелодрамы. Пьеса была поставлена на петербургской и московских театральных сценах. Благодаря простоте слога, испещрённого афоризмами, этот перевод был выбран как для школьного изучения, так и для известной постановки К.С. Станиславского с активным участием Гордона Крэга на сцене МХАТа. Главную роль исполнил В.И. Качалов. Гамлет в трактовке Качалова приобрел черты русского интеллигента, который терзается от собственного бессилия в условиях политической реакции.
Известно, что по изданию «Школьный Шекспир» 1876 года монологи «Гамлета» в Спас-Клепиковской школе зубрил Есенин. В настоящее время эта книга представлена в экспозиции Государственного музея-заповедника С.А. Есенина в Константинове.
В начале XX века в школах изучали «Гамлета» по изданию П.Н. Полевого «Школьный Шекспир» с переводом Н.А. Полевого в стиле романтической мелодрамы. Пьеса была поставлена на петербургской и московских театральных сценах. Благодаря простоте слога, испещрённого афоризмами, этот перевод был выбран как для школьного изучения, так и для известной постановки К.С. Станиславского с активным участием Гордона Крэга на сцене МХАТа. Главную роль исполнил В.И. Качалов. Гамлет в трактовке Качалова приобрел черты русского интеллигента, который терзается от собственного бессилия в условиях политической реакции.
Известно, что по изданию «Школьный Шекспир» 1876 года монологи «Гамлета» в Спас-Клепиковской школе зубрил Есенин. В настоящее время эта книга представлена в экспозиции Государственного музея-заповедника С.А. Есенина в Константинове.
Широко распространенным в то время был также перевод А. Кронеберга, очень близкий к оригинальному тексту и написанный, в то же время, в манере живой русской речи, понятной многим.
В 1911 году состоялась премьера «Гамлета» в Московском Художественном театре. В начале 1920-х годов постановкой «Гамлета» был занят В.Э. Мейерхольд. В брошюре «Амплуа актёра» (1922), составленной В.Э. Мейерхольдом, В.М. Бебутовым и И.А. Аксёновым для театра, которым в то время был увлечен Есенин, писавший драму «Страна Негодяев» и мечтавший поставить «Пугачёва», действующие лица трагедий и комедий Шекспира иллюстрировали почти все разделы «Таблицы амплуа».
Шекспир сопровождал Есенина всю жизнь. Поэт знал «Гамлета» в переводе Н.А. Полевого наизусть со школьных лет. Кроме того, в 1920-е годы он имел возможность освежить в памяти этот перевод «Гамлета» по его первому изданию 1837 года. Это издание находилось в библиотеке И.Н. Розанова, с которым поэт постоянно общался в 1920-е годы.
По изданию П.Н. Полевого Есенин был знаком и с биографией Шекспира. «А ты знаешь, что Шекспир в молодости скандалил?» — спрашивал поэт в 20-е годы Н.Г. Полетаева. Автор статьи о жизни и творчестве Шекспира П.Н. Полевой так писал о его времяпровождении в веселом кружке талантливой молодежи в Лондоне: «Сколько остроумия, весёлых шуток, сколько огня и жизни было в этих беседах! Вино лилось рекою, головы разгорались и туманились, и время летело незаметною тенью».
В 1911 году состоялась премьера «Гамлета» в Московском Художественном театре. В начале 1920-х годов постановкой «Гамлета» был занят В.Э. Мейерхольд. В брошюре «Амплуа актёра» (1922), составленной В.Э. Мейерхольдом, В.М. Бебутовым и И.А. Аксёновым для театра, которым в то время был увлечен Есенин, писавший драму «Страна Негодяев» и мечтавший поставить «Пугачёва», действующие лица трагедий и комедий Шекспира иллюстрировали почти все разделы «Таблицы амплуа».
Шекспир сопровождал Есенина всю жизнь. Поэт знал «Гамлета» в переводе Н.А. Полевого наизусть со школьных лет. Кроме того, в 1920-е годы он имел возможность освежить в памяти этот перевод «Гамлета» по его первому изданию 1837 года. Это издание находилось в библиотеке И.Н. Розанова, с которым поэт постоянно общался в 1920-е годы.
По изданию П.Н. Полевого Есенин был знаком и с биографией Шекспира. «А ты знаешь, что Шекспир в молодости скандалил?» — спрашивал поэт в 20-е годы Н.Г. Полетаева. Автор статьи о жизни и творчестве Шекспира П.Н. Полевой так писал о его времяпровождении в веселом кружке талантливой молодежи в Лондоне: «Сколько остроумия, весёлых шуток, сколько огня и жизни было в этих беседах! Вино лилось рекою, головы разгорались и туманились, и время летело незаметною тенью».
Ольга Книппер-Чехова в роли Гертруды и Василий Качалов в роли Гамлета. 1911 год
источник: https://arzamas.academy/micro/show/5
источник: https://arzamas.academy/micro/show/5
Скорее всего, статьи В.Г. Белинского и И.С. Тургенева о Гамлете тоже не прошли мимо внимания Есенина и оказали влияние на его собственное представление о фигуре и образе принца датского. Белинский писал о московской постановке «Гамлета» в переводе Н.А. Полевого: «Гамлет!.. эго жизнь человеческая, это человек, это вы, это я, это каждый из нас более или менее, в высоком и смешном смысле». А Тургенев в статье «Гамлет и Дон-Кихот», также вошедшей в издание «Школьный Шекспир», писал: «Все люди принадлежат … к одному из этих двух типов, почти каждый из нас сбивается либо на Дон-Кихота, либо на Гамлета».
Пожалуй, Сергей Есенин, как и Александр Блок, мог сказать о себе: «Я — Гамлет. Холодеет кровь...». Основным нервом творчества Есенина была идея самопознания. Предположим, что Есенин мог узнать себя даже в скептической оценке образа Гамлета, высказанной Иваном Тургеневым: «...всякое самопознание есть сила – отсюда его ирония, в противоположность энтузиазму Дон-Кихота. Гамлет с наслаждением преувеличенно бранит себя, постоянно наблюдая за собою, вечно глядя внутрь себя; он знает до тонкости все свои недостатки, презирает самого себя – и в то же время, можно сказать, живет, питается этим презрением». Такова же была и внутренняя суть лирического героя Есенина, который мог как бы посмотреть на себя со стороны.
Шекспир сопровождал Есенина всю жизнь. Поэт знал «Гамлета» в переводе Н.А. Полевого наизусть со школьных лет. Кроме того, в 1920-е годы он имел возможность освежить в памяти этот перевод «Гамлета» по его первому изданию 1837 года. Это издание находилось в библиотеке И.Н. Розанова, с которым поэт постоянно общался в 1920-е годы.
По изданию П.Н. Полевого Есенин был знаком и с биографией Шекспира. «А ты знаешь, что Шекспир в молодости скандалил?» — спрашивал поэт в 20-е годы Н.Г. Полетаева. Автор статьи о жизни и творчестве Шекспира П.Н.
Пожалуй, Сергей Есенин, как и Александр Блок, мог сказать о себе: «Я — Гамлет. Холодеет кровь...». Основным нервом творчества Есенина была идея самопознания. Предположим, что Есенин мог узнать себя даже в скептической оценке образа Гамлета, высказанной Иваном Тургеневым: «...всякое самопознание есть сила – отсюда его ирония, в противоположность энтузиазму Дон-Кихота. Гамлет с наслаждением преувеличенно бранит себя, постоянно наблюдая за собою, вечно глядя внутрь себя; он знает до тонкости все свои недостатки, презирает самого себя – и в то же время, можно сказать, живет, питается этим презрением». Такова же была и внутренняя суть лирического героя Есенина, который мог как бы посмотреть на себя со стороны.
Шекспир сопровождал Есенина всю жизнь. Поэт знал «Гамлета» в переводе Н.А. Полевого наизусть со школьных лет. Кроме того, в 1920-е годы он имел возможность освежить в памяти этот перевод «Гамлета» по его первому изданию 1837 года. Это издание находилось в библиотеке И.Н. Розанова, с которым поэт постоянно общался в 1920-е годы.
По изданию П.Н. Полевого Есенин был знаком и с биографией Шекспира. «А ты знаешь, что Шекспир в молодости скандалил?» — спрашивал поэт в 20-е годы Н.Г. Полетаева. Автор статьи о жизни и творчестве Шекспира П.Н.
Полевой так писал о его времяпровождении в веселом кружке талантливой молодежи в Лондоне: «Сколько остроумия, весёлых шуток, сколько огня и жизни было в этих беседах! Вино лилось рекою, головы разгорались и туманились, и время летело незаметною тенью».
В письмах другу юношеских лет Г.А. Панфилову семнадцатилетний Есенин в чём-то даже копировал манеру речи Гамлета в сцене с могильщиками. Гамлет изображает человека, который «думал править целым миром», а после смерти стал пустым черепом: «Здравствуйте, М.Г., все ли вы в добром здоровьи … что же Вы там спите! Пора я думаю ответить». Это же обращение Есенин использовал в 20-е годы в неоконченном прозаическом отрывке «Я нарушил спокойствие мира», обнаруженного и опубликованного позднее в журнале «Человек»: «М.Г., эти договоры вы писали без меня, моей подписи нет на вашей бумаге». В этих строках также звучат шекспировские ноты.
В «Ключах Марии» (1918) поэт обращался к «нутру Гамлета» и «Макбету», излагая суть поэтических образов: заставочного, корабельного и ангелического. Есенин замечал, что каждый образ «делается так же, как узловая завязь самой природы. Искусство нашего времени не знает этой завязи, ибо то, что она жила в Данте, Гебеле, Шекспире и других художниках слова, для представителей его от сегодняшнего дня прошло мёртвой тенью».
Здесь же Есенин перефразировал Шекспира применительно к современной литературной ситуации. «Пролеткульты есть те же самые по старому образцу розги человеческого творчества. Мы должны вырвать из их звериных рук это маленькое тельце нашей новой эры, пока они не засекли её. Мы должны им сказать также, как сказал придворному лжецу Гильденштерну Гамлет: «Чёрт вас возьми! Вы думаете, что на нас легче играть, чем на флейте? Назовите нас каким угодно инструментом — вы можете нас расстроить, но не играть на нас». По этой цитате из «Ключей Марии», к 1918 году поэт прекрасно знал «Гамлета» не только в переводе Н.А.Полевого, но и в широко распространённом переводе А.Кронеберга.
В письмах другу юношеских лет Г.А. Панфилову семнадцатилетний Есенин в чём-то даже копировал манеру речи Гамлета в сцене с могильщиками. Гамлет изображает человека, который «думал править целым миром», а после смерти стал пустым черепом: «Здравствуйте, М.Г., все ли вы в добром здоровьи … что же Вы там спите! Пора я думаю ответить». Это же обращение Есенин использовал в 20-е годы в неоконченном прозаическом отрывке «Я нарушил спокойствие мира», обнаруженного и опубликованного позднее в журнале «Человек»: «М.Г., эти договоры вы писали без меня, моей подписи нет на вашей бумаге». В этих строках также звучат шекспировские ноты.
В «Ключах Марии» (1918) поэт обращался к «нутру Гамлета» и «Макбету», излагая суть поэтических образов: заставочного, корабельного и ангелического. Есенин замечал, что каждый образ «делается так же, как узловая завязь самой природы. Искусство нашего времени не знает этой завязи, ибо то, что она жила в Данте, Гебеле, Шекспире и других художниках слова, для представителей его от сегодняшнего дня прошло мёртвой тенью».
Здесь же Есенин перефразировал Шекспира применительно к современной литературной ситуации. «Пролеткульты есть те же самые по старому образцу розги человеческого творчества. Мы должны вырвать из их звериных рук это маленькое тельце нашей новой эры, пока они не засекли её. Мы должны им сказать также, как сказал придворному лжецу Гильденштерну Гамлет: «Чёрт вас возьми! Вы думаете, что на нас легче играть, чем на флейте? Назовите нас каким угодно инструментом — вы можете нас расстроить, но не играть на нас». По этой цитате из «Ключей Марии», к 1918 году поэт прекрасно знал «Гамлета» не только в переводе Н.А.Полевого, но и в широко распространённом переводе А.Кронеберга.
Однако, чаще всего непроизвольно всплывали некоторые выражения из «Гамлета» в переводе Н.А. Полевого. Например, шекспировская парафраза встречается в вариантах первой главы «Пугачёва», где сторож говорит, обращаясь к Пугачёву: «Кто он, пришлец ночной?» Так же Горацио обращается к тени отца Гамлета: «Кто б ни был ты, пришлец ночей». Но Есенин передумал использовать ставшую известной формулу русского Шекспира, и эти слова не вошли в итоговый текст.
Исследователи поэмы не случайно сравнивают Пугачёва с героями античных трагедий, или мифа об Эдипе. «Гамлетствующий облик» крестьянского предводителя, которого многие исследователи считали «странным», ещё в 1960-х увидел Е.И. Наумов, а в наши дни Сергей Куняев назвал Пугачёва «крестьянским Гамлетом».
Из «Гамлета» пришел «призрак отца Гамлета». Пугачёв подобно Гамлету, выполняет наказ мёртвой тени «отомстить Екатерине», и под именем умершего императора Петра объединяет восставших казаков. И подобно герою Шекспира погибает. Не случайно предзнаменования трагических событий, описанные в поэме так напоминают монолог Горацио о событиях, предшествовавших падению римского императора:
Но зачем тревожить нас явленьем?
Когда во славе был великий Рим,
И Цезарю готовилась кончина,
Ужасные виденья возмущали мир:
По городам бродили мертвецы,
Кометы с пламенным хвостом являлись,
Кровавый капал дождь и тмилось солнце,
И звёзды падали с небес. Ужели
И в наши дни подобные явленья
Нас возмутят, и бедствия предвестья
Кровавыми делами отзовутся?
Уильям Шекспир был любимым автором многих поэтов-имажинистов, целью творчества которых было создание образа, а основным выразительным средством – метафора. Интересно, что одного из своих близких друзей, В.С. Чернявского, Есенин называл «русским Гамлетом» и находил, что у него «пронзённый ум». Это прозвище, данное другу и текст поэмы «Страна негодяев» явно говорят нам о том, что Есенин видел в Гамлете человека интеллигентного, мыслящего и сомневающегося и явно одобрял эти свойства его натуры.
Многие исследователи-литературоведы сходятся во мнении, что Есенин проявлял особый интерес к Шекспиру прежде всего потому, что как и Пушкин видел в Шекспире достоинства большой народности. Александр Пушкин в своё время говорил: «Шекспиру я подражал в его вольном и широком изображении характеров, в небрежном и простом составлении типов...». В полемике с Маяковским Есенин отмечал: «Уж на что был народен Шекспир, не брезгал балаганом, а создал Гамлета».
Схожесть «пушкинского Шекспира» и «есенинского Шекспира» косвенно отмечал и Всеволод Мейерхольд, пожалуй, самый известный театральный режиссёр России начала XX века. В 1921 году Мейерхольд собирался поставить есенинского «Пугачёва». В июне 1921 состоялось авторское чтение поэмы перед труппой Театра. Оно оставило глубокое впечатление у Мейерхольда: «...Я почувствовал какую-то близость этой пьесы с пушкинскими кратко-драматическими произведениями».
Есенин в часто бывал в Театре РСФСР Первом и был хорошо знаком с творческими планами Мейерхольда. Поэт никогда не скрывал своей любви к театральному искусству, в юности он участвовал в любительских спектаклях.
Исследователи поэмы не случайно сравнивают Пугачёва с героями античных трагедий, или мифа об Эдипе. «Гамлетствующий облик» крестьянского предводителя, которого многие исследователи считали «странным», ещё в 1960-х увидел Е.И. Наумов, а в наши дни Сергей Куняев назвал Пугачёва «крестьянским Гамлетом».
Из «Гамлета» пришел «призрак отца Гамлета». Пугачёв подобно Гамлету, выполняет наказ мёртвой тени «отомстить Екатерине», и под именем умершего императора Петра объединяет восставших казаков. И подобно герою Шекспира погибает. Не случайно предзнаменования трагических событий, описанные в поэме так напоминают монолог Горацио о событиях, предшествовавших падению римского императора:
Но зачем тревожить нас явленьем?
Когда во славе был великий Рим,
И Цезарю готовилась кончина,
Ужасные виденья возмущали мир:
По городам бродили мертвецы,
Кометы с пламенным хвостом являлись,
Кровавый капал дождь и тмилось солнце,
И звёзды падали с небес. Ужели
И в наши дни подобные явленья
Нас возмутят, и бедствия предвестья
Кровавыми делами отзовутся?
Уильям Шекспир был любимым автором многих поэтов-имажинистов, целью творчества которых было создание образа, а основным выразительным средством – метафора. Интересно, что одного из своих близких друзей, В.С. Чернявского, Есенин называл «русским Гамлетом» и находил, что у него «пронзённый ум». Это прозвище, данное другу и текст поэмы «Страна негодяев» явно говорят нам о том, что Есенин видел в Гамлете человека интеллигентного, мыслящего и сомневающегося и явно одобрял эти свойства его натуры.
Многие исследователи-литературоведы сходятся во мнении, что Есенин проявлял особый интерес к Шекспиру прежде всего потому, что как и Пушкин видел в Шекспире достоинства большой народности. Александр Пушкин в своё время говорил: «Шекспиру я подражал в его вольном и широком изображении характеров, в небрежном и простом составлении типов...». В полемике с Маяковским Есенин отмечал: «Уж на что был народен Шекспир, не брезгал балаганом, а создал Гамлета».
Схожесть «пушкинского Шекспира» и «есенинского Шекспира» косвенно отмечал и Всеволод Мейерхольд, пожалуй, самый известный театральный режиссёр России начала XX века. В 1921 году Мейерхольд собирался поставить есенинского «Пугачёва». В июне 1921 состоялось авторское чтение поэмы перед труппой Театра. Оно оставило глубокое впечатление у Мейерхольда: «...Я почувствовал какую-то близость этой пьесы с пушкинскими кратко-драматическими произведениями».
Есенин в часто бывал в Театре РСФСР Первом и был хорошо знаком с творческими планами Мейерхольда. Поэт никогда не скрывал своей любви к театральному искусству, в юности он участвовал в любительских спектаклях.
Доподлинно не известно, но с большей долей вероятности Есенин видел «Гамлета» в постановке Станиславского. Другой корифей театра Мейерхольд не смог принять такой интерпретации пьесы Шекспира в духе символизма и задумал поставить собственную версию знаменитой трагедии.
Декорации к спектаклю Мейерхольд поручил Г. Якулову, с которым Есенин в эти годы был близок, а переписать сцену могильщиков — Маяковскому. В начале 1921 года в журнале «Вестник театра» был объявлен «Гамлет» в переделке В. Мейерхольда, Вал. Бебутова и М. Цветасвой. Но Цветаева отказалась от «переделки», она вообще была против переписывания оригинальных авторских текстов. Вообще вопрос о переделках пьес был в то время очень актуален в связи с дискуссиями об отношении к классике. Так, никого не удивляло, что вместо трагедии Софокла «Царь Эдип» зрителю предлагался спектакль «Эдип-царь» Софокла-Шершеневича.
Чуть позднее «Гамлет» был включен в план Театра актёра, занявшего место Театра РСФСР Первого. Но замысел постановки также не осуществился. Хотя для Есенина именно он послужил одним из импульсов к созданию «Страны Негодяев». Недаром сквозным мотивом этого произведения стали разговоры о королях и Гамлете, а подтекстом — диалог с королем театров Мейерхольдом и королем поэтов Маяковским («Королю театров от короля поэтов» — такую надпись сделал В.В. Маяковский В.Э. Мейерхольду в пору их первых встреч).
Как уже говорилось ранее, в драматической поэме Есенина «Страна негодяев» очень силён шекспировский подтекст, аллюзии и прямые отсылки к тексту «Гамлета» буквально переполняют пьесу, создавая новую литературную парадигму: Есенин-Шекспир.
Знаковая параллель возникает с первых строк поэмы: действующие лица Чекистов, Замарашкин и Номах говорят о Гамлете. Чекистов говорит о душе, которая хотела быть Гамлетом. Номах считает, что Чекистов ничего в этом не смыслит. Замарашкин словами Гамлета намекает на бесполезность всякого рода демагогии: «Слова, слова, слова...» Рассуждения о Гамлете и образные аналогии вызывают цепь ассоциаций и перекличек с трагедией Шекспира, которые помогают найти ключ к интерпретации этого необычного для Есенина произведения. Шекспировский подтекст здесь – один из принципов сатирического изображения мифологической Страны, имитирующей жизнь любого социального объединения вплоть до государства или человечества в целом.
Работая над «Страной Негодяев», поэт обратился к двум переводам «Гамлета» — Н. Полевого и А. Кронеберга. Выбирая заглавие, Есенин, возможно, вспомнил сцену могильщиков из «Гамлета» в переводе Полевого, которую Мейерхольд, поручил переделать Маяковскому в духе политического обозрения, где каждый называет другого негодяем:
Гамлет.
У этого черепа был язык, и он также певал!
Как бросил его этот негодяй,
Будто это череп Каина, первого убийцы?
А может быть, этот череп,
Который так легко швыряют теперь –
Составлял голову великого человека,
Который думал править целым миром –
не правда ли?
Могильщик.
Черт его побери, негодяя!...
Это череп Йорика,
Бывшего шута королевского.
Декорации к спектаклю Мейерхольд поручил Г. Якулову, с которым Есенин в эти годы был близок, а переписать сцену могильщиков — Маяковскому. В начале 1921 года в журнале «Вестник театра» был объявлен «Гамлет» в переделке В. Мейерхольда, Вал. Бебутова и М. Цветасвой. Но Цветаева отказалась от «переделки», она вообще была против переписывания оригинальных авторских текстов. Вообще вопрос о переделках пьес был в то время очень актуален в связи с дискуссиями об отношении к классике. Так, никого не удивляло, что вместо трагедии Софокла «Царь Эдип» зрителю предлагался спектакль «Эдип-царь» Софокла-Шершеневича.
Чуть позднее «Гамлет» был включен в план Театра актёра, занявшего место Театра РСФСР Первого. Но замысел постановки также не осуществился. Хотя для Есенина именно он послужил одним из импульсов к созданию «Страны Негодяев». Недаром сквозным мотивом этого произведения стали разговоры о королях и Гамлете, а подтекстом — диалог с королем театров Мейерхольдом и королем поэтов Маяковским («Королю театров от короля поэтов» — такую надпись сделал В.В. Маяковский В.Э. Мейерхольду в пору их первых встреч).
Как уже говорилось ранее, в драматической поэме Есенина «Страна негодяев» очень силён шекспировский подтекст, аллюзии и прямые отсылки к тексту «Гамлета» буквально переполняют пьесу, создавая новую литературную парадигму: Есенин-Шекспир.
Знаковая параллель возникает с первых строк поэмы: действующие лица Чекистов, Замарашкин и Номах говорят о Гамлете. Чекистов говорит о душе, которая хотела быть Гамлетом. Номах считает, что Чекистов ничего в этом не смыслит. Замарашкин словами Гамлета намекает на бесполезность всякого рода демагогии: «Слова, слова, слова...» Рассуждения о Гамлете и образные аналогии вызывают цепь ассоциаций и перекличек с трагедией Шекспира, которые помогают найти ключ к интерпретации этого необычного для Есенина произведения. Шекспировский подтекст здесь – один из принципов сатирического изображения мифологической Страны, имитирующей жизнь любого социального объединения вплоть до государства или человечества в целом.
Работая над «Страной Негодяев», поэт обратился к двум переводам «Гамлета» — Н. Полевого и А. Кронеберга. Выбирая заглавие, Есенин, возможно, вспомнил сцену могильщиков из «Гамлета» в переводе Полевого, которую Мейерхольд, поручил переделать Маяковскому в духе политического обозрения, где каждый называет другого негодяем:
Гамлет.
У этого черепа был язык, и он также певал!
Как бросил его этот негодяй,
Будто это череп Каина, первого убийцы?
А может быть, этот череп,
Который так легко швыряют теперь –
Составлял голову великого человека,
Который думал править целым миром –
не правда ли?
Могильщик.
Черт его побери, негодяя!...
Это череп Йорика,
Бывшего шута королевского.
Соколов Николай Александрович
В.В. Маяковский и В.Э. Мейерхольд на репетиции. 1984 г.
Источник: https://www.liveinternet.ru/users/5031314/post466231407/
В.В. Маяковский и В.Э. Мейерхольд на репетиции. 1984 г.
Источник: https://www.liveinternet.ru/users/5031314/post466231407/
Афористичность как характерная особенность языка «Страны Негодяев» также перекликается с переводом «Гамлета» Полевым, в котором подчеркивается народность языка Шекспира. Многие крылатые фразы героев, переведены на русский лад или русскими пословицами и поговорками. Другие отмеченные по тексту переклички соотносятся с текстом перевода Кронеберга.
Внешне поэма напоминает занимательный детектив с острым авантюрным сюжетом. Комиссар золотых приисков Рассветов везёт по железной дороге из глухих мест в Москву целый вагон золота в слитках. Двести повстанцев во главе с бандитом Номахом нападают на поезд и грабят золото. Затем переодетый агент ЧК Литза-Хун выслеживает преступника в тайном притоне, а позже в Киеве. Но Номах ловко обманывает преследователей и, переодевшись в костюм китайца, исчезает.
Есенин выступает здесь в новой роли едкого сатирика современной жизни и постоянно раскрывает различие между видимостью происходящего и его сущностью, тем, что кажется и тем, что есть, которое постоянно подчёркивал и Гамлет:
Нет, мне не кажется, а точно есть,
И для меня что кажется ничтожно.
...Ничто, ничто из этих знаков скорби
Не скажет истины; их можно и сыграть,
И это все казаться точно может.
В моей душе ношу я то, что есть,
Что выше всех печали украшений.
Потребность истины — основной стимул жизни Гамлета, который воплощён в метафоре «очи моей души». Есенин же играет противоположностями. В первой же реплике Чекистова очи превращаются в бельма:
Ну и ночь! Что за ночь!
Чёрт бы взял эту ночь
С ... адским холодом
И такой темнотой,
С тем, что нужно без устали
Бельма перить.
Последняя сцена «Страны Негодяев», в которой происходит развязка ничем не завершившейся погони за Номахом, называется «Глаза Петра Великого». Вместо «очей души» бандит Номах смотрит на охранника Чекистова в щёлки глаз огромного портрета Петра. Здесь глаз не просто слово, а слово-символ.
Сравним зачин пьесы Уильяма Шекспира, которая открывается сменой караула. Эта сцена переводилась русскими переводчиками с небольшими разночтениями. Мы процитируем первую сцену в переводе Кронсбсрга, который Есенин цитировал по памяти в «Ключах Марии»:
Франциско на часах. Входит Бернардо.
Бернардо
Кто здесь?
Франциско
Сам отвечай мне — кто идет? ...
Холод резкий. —
И мне неловко что-то на душе …
Стой! Кто идет?
Или диалог из действия первого, сцена IV:
Гамлет
Мороз ужасный, — ветер так и режет.
Горацио
Да, холод пробирает до костей.
Внешне поэма напоминает занимательный детектив с острым авантюрным сюжетом. Комиссар золотых приисков Рассветов везёт по железной дороге из глухих мест в Москву целый вагон золота в слитках. Двести повстанцев во главе с бандитом Номахом нападают на поезд и грабят золото. Затем переодетый агент ЧК Литза-Хун выслеживает преступника в тайном притоне, а позже в Киеве. Но Номах ловко обманывает преследователей и, переодевшись в костюм китайца, исчезает.
Есенин выступает здесь в новой роли едкого сатирика современной жизни и постоянно раскрывает различие между видимостью происходящего и его сущностью, тем, что кажется и тем, что есть, которое постоянно подчёркивал и Гамлет:
Нет, мне не кажется, а точно есть,
И для меня что кажется ничтожно.
...Ничто, ничто из этих знаков скорби
Не скажет истины; их можно и сыграть,
И это все казаться точно может.
В моей душе ношу я то, что есть,
Что выше всех печали украшений.
Потребность истины — основной стимул жизни Гамлета, который воплощён в метафоре «очи моей души». Есенин же играет противоположностями. В первой же реплике Чекистова очи превращаются в бельма:
Ну и ночь! Что за ночь!
Чёрт бы взял эту ночь
С ... адским холодом
И такой темнотой,
С тем, что нужно без устали
Бельма перить.
Последняя сцена «Страны Негодяев», в которой происходит развязка ничем не завершившейся погони за Номахом, называется «Глаза Петра Великого». Вместо «очей души» бандит Номах смотрит на охранника Чекистова в щёлки глаз огромного портрета Петра. Здесь глаз не просто слово, а слово-символ.
Сравним зачин пьесы Уильяма Шекспира, которая открывается сменой караула. Эта сцена переводилась русскими переводчиками с небольшими разночтениями. Мы процитируем первую сцену в переводе Кронсбсрга, который Есенин цитировал по памяти в «Ключах Марии»:
Франциско на часах. Входит Бернардо.
Бернардо
Кто здесь?
Франциско
Сам отвечай мне — кто идет? ...
Холод резкий. —
И мне неловко что-то на душе …
Стой! Кто идет?
Или диалог из действия первого, сцена IV:
Гамлет
Мороз ужасный, — ветер так и режет.
Горацио
Да, холод пробирает до костей.
В «Стране Негодяев» шекспировский подтекст проявляет себя не в отдельных образных перекличках, как в «Пугачёве», а намеренно подчеркнут и настолько явно выявлен в сюжете и тексте, что определяет жанровое своеобразие поэмы. Художественное открытие Есенина состоит в том, что жанр сатирической поэмы Есенин возвел к театру Петрушки, к народной сатире.
Трагедия превращается в сатирический фарс с элементами пародии на современное искусство, которое питается митингом и плакатом. В противоположность нравственным мукам Гамлета персонажи «Страны Негодяев» не испытывают ни сомнений, ни мук совести. Вместо мятежного принца, который негодовал против зла, героями времени становятся люди двойной игры, комиссары и бандиты, мечтающие стать золотыми королями или гражданами вселенной. А словами Гамлета говорит обыватель Замарашкин, который называет себя «простым свидетелем» происходящего.
Зачин имеет важное содержательное и композиционное значение, так как с первых строк соотносит есенинскую поэму многозначным подтекстом шекспировского «Гамлета». Есенин явно обыгрывает и подчеркивает символический смысл сцены смены караула и противопоставляет участников этой смены.
Каждый из персонажей по-своему видит Гамлета. Чекистов, передавая караул Замарашкину, говорит о Гамлете с явной насмешкой:
Эх ты, Гамлет, Гамлет!
Ха-ха, Замарашкин!..
Прощай!
Карауль в оба!..
Номах, не разделяет взглядов Чекистова и говорит, каким ему видится современный Гамлет, намекая на свою близость к шекспировскому герою:
Гамлет восстал против лжи,
В которой варился королевский двор.
Но если б теперь он жил,
То был бы бандит и вор.
В контексте шекспировского «Гамлета» могут быть истолкованы слова о жизни, которая уподобляется «ловкой игре» (Номах) или биржевым трюкам (Рассветов), а также слова Рассветова и Номаха, которых особенно волнует амплуа роли короля:
Номах
В этом мире немытом
Душу человеческую
Ухорашивают рублем,
И если преступно здесь быть бандитом,
То не более преступно, чем быть королем.
Рассветов
Сегодня он в оборванцах,
А завтра золотой король….
И мы будем королями мира...
Номах
Я не целюсь играть короля
И в правители тоже не лезу...
В речи Замарашкина встречается еще одно обращение к Номаху, почти дословно повторяющее слова Гамлета перед поединком с Лаэртом:
Не завтра, так после...
Не после... Так после опять...
Трагедия превращается в сатирический фарс с элементами пародии на современное искусство, которое питается митингом и плакатом. В противоположность нравственным мукам Гамлета персонажи «Страны Негодяев» не испытывают ни сомнений, ни мук совести. Вместо мятежного принца, который негодовал против зла, героями времени становятся люди двойной игры, комиссары и бандиты, мечтающие стать золотыми королями или гражданами вселенной. А словами Гамлета говорит обыватель Замарашкин, который называет себя «простым свидетелем» происходящего.
Зачин имеет важное содержательное и композиционное значение, так как с первых строк соотносит есенинскую поэму многозначным подтекстом шекспировского «Гамлета». Есенин явно обыгрывает и подчеркивает символический смысл сцены смены караула и противопоставляет участников этой смены.
Каждый из персонажей по-своему видит Гамлета. Чекистов, передавая караул Замарашкину, говорит о Гамлете с явной насмешкой:
Эх ты, Гамлет, Гамлет!
Ха-ха, Замарашкин!..
Прощай!
Карауль в оба!..
Номах, не разделяет взглядов Чекистова и говорит, каким ему видится современный Гамлет, намекая на свою близость к шекспировскому герою:
Гамлет восстал против лжи,
В которой варился королевский двор.
Но если б теперь он жил,
То был бы бандит и вор.
В контексте шекспировского «Гамлета» могут быть истолкованы слова о жизни, которая уподобляется «ловкой игре» (Номах) или биржевым трюкам (Рассветов), а также слова Рассветова и Номаха, которых особенно волнует амплуа роли короля:
Номах
В этом мире немытом
Душу человеческую
Ухорашивают рублем,
И если преступно здесь быть бандитом,
То не более преступно, чем быть королем.
Рассветов
Сегодня он в оборванцах,
А завтра золотой король….
И мы будем королями мира...
Номах
Я не целюсь играть короля
И в правители тоже не лезу...
В речи Замарашкина встречается еще одно обращение к Номаху, почти дословно повторяющее слова Гамлета перед поединком с Лаэртом:
Не завтра, так после...
Не после... Так после опять...
Порой Есенин играет на смысловых перекличках. Например, слова Номаха об обычаях «Люди обычаи чтут как науку...» созвучны словам Гамлета, который в ответ на вопрос Горацио «Обычай что?» отвечает:
Да, конечно, так —
И я к нему как здешний уроженец,
Хоть и привык, однако же по мне
Забыть его гораздо благородней, чем сохранять.
...привычкою, которая, как ржа,
Съедает блеск поступков благородных...
В другой сцене принц говорит:
Привычка —
Чудище: она, как чёрный дьявол,
Познанье зла в душе уничтожает.
Есенин как бы подходит к Шекспиру с разных сторон. То сатирически обыгрывает основные сюжетные мотивы и ключевые сцены, то использует афористичность речи и многозначность крылатых выражений и пословиц. В словах Номаха можно услышать полемику со словами из «Гамлета» о флейте, где имеется в виду игра с судьбой человека, которая противопоставляется свободе его собственного выбора, но у Есенина это игра с человеческой жизнью:
Я и сам ведь сонату лунную
Умею сыграть на кольте
Кроме того, в лунной сонате слышна «Лунная соната» Людвига ван Бетховена, которую танцевала возлюбленная Есенина Айседора Дункан.
В сюжетном плане очень любопытны и иные музыкальные темы, которые также восходят к Шекспиру. В «Гамлете» песни поет Офелия, а в мифологической Стране Негодяев кабатчица Авдотья Петровна. Она исполняет два популярных музыкальных произведения тех лет — вальс «Невозвратное время» и песню настроения «Всё, что было».
Музыкальные темы обращены в прошлое и выражают не только ностальгию бывших дворян но прежней России. Вальс «Невозвратное время» просит сыграть Щербатов. Он отражает чувства дворян Щербатова и Платова. Они превратились в «спецов по винам». За неимением средств они «торгуют из-под полы спиртом и кокаином».
С литературной и сюжетной точки зрения интересна фраза Номаха:
А не то вот на этой гитаре
Я сыграю тебе разлуку.
Это игра слов. В буквальном смысле они означают— «убью тебя», так как гитарой Номах иронически называет кольт. И в то же время явно соотносится с популярной песней цыган и шарманщиков 20-х годов «Разлука, ты, разлука...», которую очень любили односельчане Есенина.
К центральному событию «Гамлета» относится «мышеловка» — игра с целью разоблачения. Вспомним сцену «Полоний за ковром» и представление бродячих актёров с целью разоблачения короля.
Да, конечно, так —
И я к нему как здешний уроженец,
Хоть и привык, однако же по мне
Забыть его гораздо благородней, чем сохранять.
...привычкою, которая, как ржа,
Съедает блеск поступков благородных...
В другой сцене принц говорит:
Привычка —
Чудище: она, как чёрный дьявол,
Познанье зла в душе уничтожает.
Есенин как бы подходит к Шекспиру с разных сторон. То сатирически обыгрывает основные сюжетные мотивы и ключевые сцены, то использует афористичность речи и многозначность крылатых выражений и пословиц. В словах Номаха можно услышать полемику со словами из «Гамлета» о флейте, где имеется в виду игра с судьбой человека, которая противопоставляется свободе его собственного выбора, но у Есенина это игра с человеческой жизнью:
Я и сам ведь сонату лунную
Умею сыграть на кольте
Кроме того, в лунной сонате слышна «Лунная соната» Людвига ван Бетховена, которую танцевала возлюбленная Есенина Айседора Дункан.
В сюжетном плане очень любопытны и иные музыкальные темы, которые также восходят к Шекспиру. В «Гамлете» песни поет Офелия, а в мифологической Стране Негодяев кабатчица Авдотья Петровна. Она исполняет два популярных музыкальных произведения тех лет — вальс «Невозвратное время» и песню настроения «Всё, что было».
Музыкальные темы обращены в прошлое и выражают не только ностальгию бывших дворян но прежней России. Вальс «Невозвратное время» просит сыграть Щербатов. Он отражает чувства дворян Щербатова и Платова. Они превратились в «спецов по винам». За неимением средств они «торгуют из-под полы спиртом и кокаином».
С литературной и сюжетной точки зрения интересна фраза Номаха:
А не то вот на этой гитаре
Я сыграю тебе разлуку.
Это игра слов. В буквальном смысле они означают— «убью тебя», так как гитарой Номах иронически называет кольт. И в то же время явно соотносится с популярной песней цыган и шарманщиков 20-х годов «Разлука, ты, разлука...», которую очень любили односельчане Есенина.
К центральному событию «Гамлета» относится «мышеловка» — игра с целью разоблачения. Вспомним сцену «Полоний за ковром» и представление бродячих актёров с целью разоблачения короля.
У Есенина упоминание «мышеловки» появляется в словах Рассветова о Номахе: «Мы возьмем его как мышь в мышеловку». Кроме того, комиссары называют бандита Номаха мышью.
В «Стране Негодяев» представлена «мышеловка наизнанку», театрализованное представление с переодеванием устраивает тот, кого хотят поймать в мышеловку — Номах переодевается китайцем и уходит от преследователей, а золото, за которым охотится агент ЧК, уносит повстанец Барсук, переодевшийся в костюм стекольщика.
Автор строит образы зеркально, полемически сочетая наиболее яркие приметы тех лет и разноплановые литературные ассоциации. Интересна в контексте реалий постреволюционной России метафора селёдки, набитая червями. Это также содержит параллель со строками из Гамлета о рыбе и «конгрессе политических червей», которые принялись за Полония:
Гамлет
Дело возможное удить червяком,
Который ел короля,
И скушать потом рыбу,
Проглотившую червяка.
Король
Что ты хочешь этим сказать?
Гамлет.
Я хочу только показать вам,
Как король может прогуляться
По пищеварительным органам нищего.
В «Стране Негодяев» в отличие от «Пугачёва» Есенин отказывается от сложной метафоричности и в основу образов кладет причудливое соединение различных источников: личные впечатления, литературные классические образцы, включая Шекспира и Гоголя, газетные и журнальные материалы на темы современной общественной жизни и театральных дискуссий тех лет.
Бережное отношение Есенина к гоголевской и шекспировской традиции помогло ему преодолеть существующий раскол «традиционного театра» и «театра исканий», который создавал Мейерхольд.
Он утверждал своё понимание театрального искусства, созвучное традициям русской драмы и известной шекспировской формуле сказанной устами Гамлета: «… цель (театра) была, есть и будет — отражать в себе природу: добро, зло, время и люди должны видеть себя в нем, как в зеркале».
Есенин не переделывает отдельные сцены «Гамлета», а создает оригинальное произведение, в котором развивает традиции русской классической драмы и прежде всего— гоголевского «Ревизора», тонко обыгрывает многозначные реплики шекспировской трагедии. Кроме того, автор ведёт своего рода «диалог» с Маяковским и Мейерхольдом с жизненными реалиями тех лет.
В «Стране Негодяев» представлена «мышеловка наизнанку», театрализованное представление с переодеванием устраивает тот, кого хотят поймать в мышеловку — Номах переодевается китайцем и уходит от преследователей, а золото, за которым охотится агент ЧК, уносит повстанец Барсук, переодевшийся в костюм стекольщика.
Автор строит образы зеркально, полемически сочетая наиболее яркие приметы тех лет и разноплановые литературные ассоциации. Интересна в контексте реалий постреволюционной России метафора селёдки, набитая червями. Это также содержит параллель со строками из Гамлета о рыбе и «конгрессе политических червей», которые принялись за Полония:
Гамлет
Дело возможное удить червяком,
Который ел короля,
И скушать потом рыбу,
Проглотившую червяка.
Король
Что ты хочешь этим сказать?
Гамлет.
Я хочу только показать вам,
Как король может прогуляться
По пищеварительным органам нищего.
В «Стране Негодяев» в отличие от «Пугачёва» Есенин отказывается от сложной метафоричности и в основу образов кладет причудливое соединение различных источников: личные впечатления, литературные классические образцы, включая Шекспира и Гоголя, газетные и журнальные материалы на темы современной общественной жизни и театральных дискуссий тех лет.
Бережное отношение Есенина к гоголевской и шекспировской традиции помогло ему преодолеть существующий раскол «традиционного театра» и «театра исканий», который создавал Мейерхольд.
Он утверждал своё понимание театрального искусства, созвучное традициям русской драмы и известной шекспировской формуле сказанной устами Гамлета: «… цель (театра) была, есть и будет — отражать в себе природу: добро, зло, время и люди должны видеть себя в нем, как в зеркале».
Есенин не переделывает отдельные сцены «Гамлета», а создает оригинальное произведение, в котором развивает традиции русской классической драмы и прежде всего— гоголевского «Ревизора», тонко обыгрывает многозначные реплики шекспировской трагедии. Кроме того, автор ведёт своего рода «диалог» с Маяковским и Мейерхольдом с жизненными реалиями тех лет.
1924 год, Царское Село, С.А. Есенин и В.И. Эрлих со студентами Сельхозинститута у памятника А.С. Пушкину.
Источник: https://club.maghreb.ru/index.php?/topic/18097-всего-понемногу/&tab=comments
Источник: https://club.maghreb.ru/index.php?/topic/18097-всего-понемногу/&tab=comments
Развивая традиции мировых классиков, Есенин проявляет себя новатором и создает новую поэму XX века...
Как мы убедились, связи Есенина с мировой литературой широки и многообразны. Они проявились наиболее заметно в имажинистский период в теоретических статьях поэта и его поэмах «Пугачёв», «Страна Негодяев» и «Чёрный человек». Как правило, Есенин воспринимает традиции полемически, подчеркивая тем самым свою творческую индивидуальность и восприятие русской литературы как части мировой литературы, объединяя и сопоставляя в образных параллелях Гоголя и Шекспира, Маяковского и Мюссе.
Поэт намеренно подчёркивает различие своих художественных решений с оригинальными сюжетами и характерами произведений Шекспира, Пушкина, Мюссе или восточных лириков. Развивая традиции мировых классиков, Есенин проявляет себя новатором и создает новую поэму XX века, которую отличает историзм и современность, классические и современные тенденции, синтез различных фольклорных и литературных жанров, многозначная полемичность и разнообразный подтекст. В духе продолжения и обновления традиций мировой литературы (Ш. Бодлер, Э. По), Есенин широко вводит в литературу жанр «маленькой поэмы».
Поэт намеренно подчёркивает различие своих художественных решений с оригинальными сюжетами и характерами произведений Шекспира, Пушкина, Мюссе или восточных лириков. Развивая традиции мировых классиков, Есенин проявляет себя новатором и создает новую поэму XX века, которую отличает историзм и современность, классические и современные тенденции, синтез различных фольклорных и литературных жанров, многозначная полемичность и разнообразный подтекст. В духе продолжения и обновления традиций мировой литературы (Ш. Бодлер, Э. По), Есенин широко вводит в литературу жанр «маленькой поэмы».
Текст подготовлен на основе материала:
Н. И. Шубникова-Гусева «Помнишь, мы зубрили в школе…»: Есенин и Шекспир // «Объединяет звуком русской песни…»: Есенин и мировая литература. – М.: ИМЛИ РАН, 2012. – 528 с. – С. 138 – 163
Н. И. Шубникова-Гусева «Помнишь, мы зубрили в школе…»: Есенин и Шекспир // «Объединяет звуком русской песни…»: Есенин и мировая литература. – М.: ИМЛИ РАН, 2012. – 528 с. – С. 138 – 163
Контакты
Москва, Николоямская, 1
Телефон +7 (495) 915–36–41
E-mail spravka@libfl.ru
Время работы
пн — пт 11.00 — 20.00
сб — вс 11.00 — 18.30
Последний четверг месяца — санитарный день.
E-mail spravka@libfl.ru
Время работы
пн — пт 11.00 — 20.00
сб — вс 11.00 — 18.30
Последний четверг месяца — санитарный день.
Выставку подготовили
Текст:
Марианна Мавлитова
Верстка:
Яна Куркина
© 2020 Библиотека иностранной литературы
Текст:
Марианна Мавлитова
Верстка:
Яна Куркина
© 2020 Библиотека иностранной литературы