Маргарита Ивановна Рудомино (1900–1990) — легендарный библиотекарь и библиотековед, основательница Библиотеки иностранной литературы и ее директор на протяжении более пятидесяти лет. Создание и деятельность библиотеки пришлись на один из самых сложных периодов отечественной истории, и Маргарита Ивановна была вынуждена столкнуться на этом пути со множеством препятствий.
Детство
Белосток, Гродно, Саратов, Киев
Маргарита Ивановна Рудомино родилась в городе Белостоке Гродненской губернии 3 июля (20 июня по старому стилю) 1900 года. Белосток впервые упоминается в письменных источниках в 1437 году, этот город был частью Великого княжества Литовского, потом Королевства Польского. После недолгого пребывания в составе Пруссии, по условиям Тильзитского мира 1807 года отошел к Российской империи, а сейчас является административным центром Белостокского воеводства в Польше.
Белосток
Сама я этот город совсем не знала, так как он был лишь местом моего рождения: там временно работал уездным агрономом мой папа — Иван Михайлович Рудомино. Жили мы в служебном доме из красного кирпича: на первом этаже была папина контора, на втором — квартира из четырех комнат, в которой мои родители поселились после венчания в 1898 году и назначения папы агрономом Белостокского уезда. Всю мебель и домашнюю утварь мама получила от бабушки в приданое. *
* Иван Михайлович Рудомино (1860–1916) в 1897–1901 гг. служил в г. Белостоке
заведующим Белостокским казенным № 2 винным складом. 20 марта 1901 года он был
назначен на такую же должность в г. Петровск Саратовской губ.
заведующим Белостокским казенным № 2 винным складом. 20 марта 1901 года он был
назначен на такую же должность в г. Петровск Саратовской губ.
«Моя бабушка по маминой линии — Ольга Федоровна Кноте — была моей крестной матерью. Я стала ее первой внучкой. Моим крестным отцом был генерал от инфантерии Альфонс Иванович Буш. Он служил и жил с семьей в Белостоке, был другом моих родителей и обо мне всегда заботился, дарил игрушки и книги. Белостока я не помню. В 1901 году мы оттуда уехали».
В 1901 году семья переехала в Саратовскую губернию, где получил новую работу отец Маргариты Ивановны. Но вместе с мамой она потом еще много раз приезжала в Гродненскую губернию, а точнее в город Гродно, где жили ее бабушка и дедушка. Дни, проведенные в этом городе, в течение всей жизни оставались одними из самых любимых ее воспоминаний о детстве.
Возвращаясь домой из Гродно в 1913 году, Маргарита Ивановна не подозревала, что в следующий раз окажется в этом городе лишь в 1978 году. Конечно, к тому времени он изменился до неузнаваемости. И никого из тех, кого она знала, уже не было в живых.
Возвращаясь домой из Гродно в 1913 году, Маргарита Ивановна не подозревала, что в следующий раз окажется в этом городе лишь в 1978 году. Конечно, к тому времени он изменился до неузнаваемости. И никого из тех, кого она знала, уже не было в живых.
Гродно
«В последний раз мы приезжали в Гродно летом 1913 года, за год до начала Первой мировой войны. В то время дом бабушки жил полной жизнью большой семьи и был местом счастливых встреч родных… Дом бабушки располагался в центре города. В большом дворе за домом мы, дети, играли в казаки-разбойники. На главной улице находился дедушкин магазин (дедушка был купцом второй гильдии) и Мариинская гимназия, где училась мама. Через город протекала река Неман. На ее высоком берегу стояли старинный замок и церковь. Из-за свирепого нрава Немана нас, детей, одних к реке не подпускали».
«Некого было искать. Но бабушкин дом я все же нашла. С виду он такой же, как я помнила: одноэтажный, с четырьмя окнами по фасаду. Чтобы не ошибиться, еще в Москве вынула из семейного альбома фотографии бабушкиного дома конца XIX века и взяла их с собой.
На фасаде дома вывеска — "Протезное отделение Гродненского стоматологического института". Эта вывеска и отделяет годы. Когда входила в дом, волновалась, сердце забилось, ноги немного дрожали. Обходя комнаты, мысленно представляла вместо стоявших в них сейчас зубоврачебных кресел обстановку бабушкиной гостиной, столовой, кухни. Я была целиком во власти грустных воспоминаний полувековой давности и того, что никогда уже никого из родных не увижу. Ком подступил к горлу».
На фасаде дома вывеска — "Протезное отделение Гродненского стоматологического института". Эта вывеска и отделяет годы. Когда входила в дом, волновалась, сердце забилось, ноги немного дрожали. Обходя комнаты, мысленно представляла вместо стоявших в них сейчас зубоврачебных кресел обстановку бабушкиной гостиной, столовой, кухни. Я была целиком во власти грустных воспоминаний полувековой давности и того, что никогда уже никого из родных не увижу. Ком подступил к горлу».
С 1901 года семья Рудомино жила в Саратовской губернии, а в 1905 году перебралась в Саратов. Элеонора Яковлевна Кноте, мать Маргариты Ивановны, была педагогом, работала преподавателем немецкого языка в Первой саратовской женской гимназии и являлась одним из теоретиков и пропагандистов так называемого натурального метода обучения иностранным языкам, объединявшего зрительный, слуховой и речевой аспекты изучения языка. Она организовала в Саратове Общество преподавателей иностранных языков, стала его председателем, выпускала книги по педагогике.
Элеонора Яковлевна умерла 10 апреля 1915 года, когда ее дочери не исполнилось еще и пятнадцати лет.
Элеонора Яковлевна умерла 10 апреля 1915 года, когда ее дочери не исполнилось еще и пятнадцати лет.
Саратов. Родители
«Мама была строга со мной, может быть даже слишком строга, и я ее очень боялась. С детства она приучала меня к труду: в 5 лет я накрывала стол, вытирала пыль в доме, исполняла ее поручения. Она учила меня музыке, с ней я начала заниматься иностранными языками. Но, как это ни странно, я не любила учиться у нее. Вероятно, ко мне она была чересчур требовательна. Когда я училась у нее в гимназии (первых четыре класса), она никогда не выделяла меня среди других учениц, а, наоборот, была более строга и взыскательна. Хорошо помню, как она меня вызывала к доске, зная, что я накануне не подготовила урока, и ставила двойку. Особенно беспощадно она ставила мне двойки, когда я забывала тетрадь дома».
Отец, Иван Михайлович Рудомино, в 1906 году оставил службу в Саратовском акцизном управлении и стал частным предпринимателем, однако дела у него не пошли, и он был вынужден вновь наняться на службу, на этот раз в Крестьянский поземельный банк, где занимался ликвидацией обанкротившихся помещичьих хозяйств. Накануне войны он служил правительственным агрономом в Люблинской губернии.
Иван Михайлович ненамного пережил свою жену. Он скончался от сердечного приступа 1 апреля 1916 года в Тифлисе, где состоял на службе в аппарате Уполномоченного Министерства продовольствия по заготовке сена для армии. Маргарита Ивановна признавалась, что это известие ее потрясло, и потом вспоминала этот год, когда она в пятнадцать лет осталась круглой сиротой, как один из самых тяжелых в своей жизни.
Иван Михайлович ненамного пережил свою жену. Он скончался от сердечного приступа 1 апреля 1916 года в Тифлисе, где состоял на службе в аппарате Уполномоченного Министерства продовольствия по заготовке сена для армии. Маргарита Ивановна признавалась, что это известие ее потрясло, и потом вспоминала этот год, когда она в пятнадцать лет осталась круглой сиротой, как один из самых тяжелых в своей жизни.
«В день смерти папы, 1 апреля 1916 года, это было в пятницу накануне Пасхи, я шла домой после занятий в гимназии. Был солнечный весенний день. Голубое небо, тает снег, текут ручейки. И вдруг я заплакала: представилось мне мое будущее "кухарки" — другого выхода я не видела. Дома тетя стала утешать меня, предложила снять креп с весенней шляпы и заменить его светло-серой лентой (через 10 дней кончался траур после смерти мамы). А 3 апреля утром почтальон принес письмо от папиного брата Христофора Михайловича, которого папа вызвал перед смертью в Тифлис, где сообщалось о смерти папы: "…на моих руках бедняга скончался…"».
Семейным советом было решено, что Маргарита Ивановна будет жить у своей тети, маминой сестры Екатерины Яковлевны Кестер, которая организовала в Саратове Высшие курсы иностранных языков. Но на лето 1916 года ее пригласила к себе в Киев другая мамина сестра – Ольга Яковлевна. Эта поездка оказала большое влияние на всю жизнь Маргариты Ивановны. Именно в Киеве она впервые увидела своего будущего мужа Василия Николаевича Москаленко, который был братом мужа Ольги Яковлевны и в то время преподавал русский язык и русскую словесность в Александровской мужской гимназии. Тогда же она встретила племянника Василия Николаевича, девятилетнего мальчика Сережу Королева, будущего ученого, конструктора и академика, с которым потом была дружна всю жизнь.
Киев, 1916 год
«Я увидела Василия Николаевича Москаленко в первый день приезда в Киев. Конечно, сразу влюбилась. Уж очень он был красив. Василий Николаевич, будучи 27-летним холостяком, на меня, 16-летнюю девочку, не обратил внимания. Но я, вернувшись в Саратов, хвалилась перед подружками — рассказывала, что у меня роман, что я обручилась, а мать его благословила, и что он вот-вот приедет, или я уеду к нему. Но революция и годы гражданской войны разлучили меня надолго с Киевом. И следующая встреча состоялась только в 1921 году».
Маргарита Рудомино, 1916 год
Оставшись без родителей, Маргарита Ивановна болезненно переживала свою зависимость от тети, Екатерины Яковлевны Кестер, у которой жила, и стремилась доказывать свою полезность. Несмотря на учебу в гимназии, она помогала тете на Высших курсах иностранных языков и постоянно работала по дому.
В 1918 году, закончив гимназию, Маргарита Ивановна стала преподавать в Третьей советской школе – причем рукоделие, а потом и математику, – продолжая при этом трудиться библиотекарем на Высших курсах иностранных языков. Заняв эту должность, на которой она проработала около двух лет, Маргарита Ивановна поступила на курсы библиотекарей при Саратовском университете. Тем самым закладывались основы ее будущей профессиональной деятельности.
Последние годы Маргариты Ивановны в Саратове пришлись на трудное время Гражданской войны, с принесенными ею разрухой, голодом и болезнями.
В 1918 году, закончив гимназию, Маргарита Ивановна стала преподавать в Третьей советской школе – причем рукоделие, а потом и математику, – продолжая при этом трудиться библиотекарем на Высших курсах иностранных языков. Заняв эту должность, на которой она проработала около двух лет, Маргарита Ивановна поступила на курсы библиотекарей при Саратовском университете. Тем самым закладывались основы ее будущей профессиональной деятельности.
Последние годы Маргариты Ивановны в Саратове пришлись на трудное время Гражданской войны, с принесенными ею разрухой, голодом и болезнями.
Учеба и последние годы в Саратове
«Зиму 1916–1917 годов никогда не забуду — не только базар, стирка, уборка, но и топка печей сырыми дровами, которые никак не загорались. А главное, расклейка объявлений по городу о приеме на Высшие курсы иностранных языков Е. Я. Кестер. Помимо всего, меня охватывал ложный стыд — как бы меня не увидели подружки и знакомые мальчики. Приходилось расклеивать по ночам. Иногда было очень страшно — иду одна по глухим и пустым улицам с ведром и ящиком, вдруг вдали фигура, я прячусь в подворотню и жду, когда незнакомец пройдет. И так всю зиму».
«В то время в Саратове был настоящий голод. Я никогда не забуду, как однажды я шла по Немецкой улице, в это время бежавший впереди мальчик с ведерком упал, и из ведерка что-то вылилось, очевидно, суп. Тогда мальчик лег на живот и начал с мостовой собирать то, что было в ведерке, и есть. Это было ужасно».
В конце лета 1919 года 3-ю Советскую школу, а с ней и библиотеку, которой я ведала и в которой с удовольствием работала, неожиданно переселили в бывший Коммерческий клуб. В здании реального училища расположился военный госпиталь. Надо было срочно переносить книги. Из учебных кабинетов книги вынесли быстро, но с книгами библиотеки было сложнее. Госпиталь был переполнен. Раненые лежали в вестибюле прямо на полу. Мне и 3–4 девочкам из моего класса по рукоделию пришлось носить книги, переступая через лежащих раненых и больных сыпным тифом. Никто нас не предупредил об опасности. В итоге я заболела сыпным тифом. К счастью, мои помощницы не заразились…. Еще в больнице я заболела паратифом, а после выписки — возвратным тифом.
Москва
Неофилологическая библиотека
В декабре 1920 года тетя Екатерина Яковлевна Кестер переехала в Москву, на работу в Наркомпрос. Ей было поручено организовать Неофилологический институт, который должен был стать центром преподавания иностранных языков и подготовки педагогических кадров. Для института выделили квартиру на пятом этаже дома на углу Денежного и Глазовского переулков.
Приезд в Москву
М. Рудомино и ее подруга Т. Кедрова (слева). Фрагмент фотографии. 1920
«До революции дом принадлежал известному московскому адвокату Мандельштаму, эмигрировавшему в 1918 году. Говорили, что в начале века он помогал Ленину финансами и что Ленин дал ему разрешение на возвращение, но адвокат так и не вернулся. О Мандельштаме ходило множество легенд. Рассказывали, что в дореволюционных журналах "Русское богатство" или "Мир божий" был опубликован роман о его жизни с какой-то артисткой, об "афинских ночах" в квартире в Денежном переулке. Но с 1918 по 1920 год квартира стояла брошенной, и в ней обосновались беспризорники: паркет и мебель пошли на топку, обивка на одежду. Мы застали печальную картину: окна разбиты, лифт не действует, отопление не работает, электричество включают лишь временами. По всей квартире валяются книги на немецком и французском языках».
«До революции дом принадлежал известному московскому адвокату Мандельштаму, эмигрировавшему в 1918 году. Говорили, что в начале века он помогал Ленину финансами и что Ленин дал ему разрешение на возвращение, но адвокат так и не вернулся. О Мандельштаме ходило множество легенд. Рассказывали, что в дореволюционных журналах "Русское богатство" или "Мир божий" был опубликован роман о его жизни с какой-то артисткой, об "афинских ночах" в квартире в Денежном переулке. Но с 1918 по 1920 год квартира стояла брошенной, и в ней обосновались беспризорники: паркет и мебель пошли на топку, обивка на одежду. Мы застали печальную картину: окна разбиты, лифт не действует, отопление не работает, электричество включают лишь временами. По всей квартире валяются книги на немецком и французском языках».
В начале 1921 года Маргарита Ивановна получила от своей тети предложение заняться созданием библиотеки при зарождающемся Неофилологическом институте и стала жить вместе с ней в мансарде над институтом. В Саратове долго не хотели отпускать талантливого библиотекаря. В пользу Маргариты Ивановны решила история с «вагоном литературы»: молодой библиотекарь смогла привезти из Москвы в Саратов, для местных библиотек, целый вагон последних номеров актуальных журналов и современной литературы.
«…В феврале мне удалось получить книги и железнодорожный товарный вагон для их перевозки. Но сопровождать вагон никто не брался. Пришлось мне взяться и за это. На товарной станции старый проводник мне сказал: "Девушка, милая, неужели вы не понимаете, что живой до Саратова не доедете? Ведь сейчас с фронта домой едут солдаты. Выбросят эту самую вашу печать, и вы ничего не сможете сделать. Тут нужно, по крайней мере, двух мужчин с наганами". Я ему объяснила, что помощников у меня нет. Он сжалился надо мной: "Ну, давайте, я возьму вас под свою опеку, но смотрите — не выходить, не топить и не показываться. Я вас закрою в вагоне на замок. Сколько ехать будете — не знаю. Может быть, и неделю". На мое счастье, запертой я ехала только двое суток, больше бы я не выдержала. Я довезла книги в целости! Радость саратовцев была огромна. Они получили свежие номера журналов, новую литературу, брошюры».
Маргарита Ивановна уже совсем освоилась в Москве, но тут случилась настоящая беда: тетя Екатерина Яковлевна во главе комиссии по закупке книг для просветительских учреждений РСФСР отправилась сначала в Германию, потом во Францию, откуда на родину уже не вернулась. Институт был ликвидирован, но Маргарита Ивановна решила отстаивать Неофилологическую библиотеку.
Убежденность Маргариты Ивановны в конце концов принесла свои плоды: в октябре 1921 года, сдавшись под напором молодого библиотекаря, руководство Наркомпроса пошло ей навстречу. Штат новой библиотеки состоял всего из пяти человек.
Заложенный в 1920–1921 годах Екатериной Яковлевной Кестер и до августа 1921 года пополнявшийся ею и Маргаритой Ивановной фонд библиотеки нужно было развивать. Маргарита Ивановна вместе с другими сотрудниками библиотеки, а также несколькими будущими читателями, отбирала новые издания в Центральном книжном фонде, куда свозились тысячи национализированных книг из усадеб, имений и прочих частных домов. Но библиотеке недоставало специализированной литературы по иностранным языкам. Тогда Маргарита Ивановна вспомнила про коллекцию книг по лингвистике и языкам, которую в свое время собрала ее мать, и перевезла ее из Саратова в Москву.
Убежденность Маргариты Ивановны в конце концов принесла свои плоды: в октябре 1921 года, сдавшись под напором молодого библиотекаря, руководство Наркомпроса пошло ей навстречу. Штат новой библиотеки состоял всего из пяти человек.
Заложенный в 1920–1921 годах Екатериной Яковлевной Кестер и до августа 1921 года пополнявшийся ею и Маргаритой Ивановной фонд библиотеки нужно было развивать. Маргарита Ивановна вместе с другими сотрудниками библиотеки, а также несколькими будущими читателями, отбирала новые издания в Центральном книжном фонде, куда свозились тысячи национализированных книг из усадеб, имений и прочих частных домов. Но библиотеке недоставало специализированной литературы по иностранным языкам. Тогда Маргарита Ивановна вспомнила про коллекцию книг по лингвистике и языкам, которую в свое время собрала ее мать, и перевезла ее из Саратова в Москву.
Неофилологическая библиотека
«Я ходила в Наркомпрос и доказывала, что Библиотеку надо сохранить, убеждала: "Ведь есть помещение, есть книги и есть руки. Давайте продолжим работу библиотеки". Мне отвечали: "Девочка, ты пойми, что у нас сейчас голодное, холодное время. Люди не знают русской грамоты, а ты с иностранными книгами пристаешь!" Мне объясняли, что если учреждение ликвидировано, то часть его сохраниться не может. Наконец я не выдержала. На столе стоял массивный чернильный прибор, я подошла, вынула из витиеватой подставки чернильницу и, держа ее в руках, продемонстрировала, что и "часть может существовать без целого". Это был "последний довод", мне он казался убедительным, а начальникам — нет. Но я была убеждена в своей правоте и продолжала настаивать, что "часть" может стать "целым". Я ежедневно, как на работу, ходила в Наркомпрос и упорно доказывала необходимость сохранить Библиотеку, утвердить ее как самостоятельное учреждение...»
«Это был очень тяжелый период. Приближалась зима, а помещение так и не было отремонтировано: окна без стекол, пол без паркета, на стенах висела отодранная обивка. Об этом писал К.И.Чуковский: "Была каморка, холодная, промозглая, темная, вся заваленная книжною рухлядью. Книги промерзли насквозь. Стерегла это добро исхудавшая, иззябшая девочка, с распухшими от холода пальцами". Да, так это и было, хотя Корней Иванович, один из первых наших читателей и друзей Библиотеки, несколько сгустил краски».
Вместе с книгами мне удалось перевезти в Москву из Саратова и некоторые мамины громоздкие вещи: пианино, на котором с детства играла мама, старинный дубовый буфет, огромный шкаф из орехового дерева, который я уже в 1960-х годах передала в Библиотеку под хранение раритетов, но который бесследно исчез из Библиотеки после моего ухода на пенсию. К декабрю 1921 года Библиотека уже насчитывала около двух тысяч книг.
Денежный переулок. Бывшая адвокатская гостиная, в которой размещался читальный зал
Неофилологической библиотеки
Неофилологической библиотеки
Помимо забот, связанных с открытием библиотеки, Маргарита Ивановна взвалила на себя учебу в МГУ: летом 1921 года она поступила на отделение языка и литературы факультета общественных наук.
В конце 1921 – начале 1922 года ей пришлось столкнуться с последними препятствиями на пути открытия библиотеки. Учреждение решили передать 2-му МГУ, и Маргарите Ивановне снова пришлось обивать пороги чиновников из Наркомпроса и отстаивать независимость библиотеки.
В апреле 1922 года Неофилологическая библиотека наконец-то открылась для читателей, а 15 ноября произошло судьбоносное событие: ей было решено вернуть самостоятельность. Пусть главной задачей библиотеки было распространение иностранных языков и литературы, в молодом Советском государстве она многим пришлась по душе. Впрочем, наведывались и комиссии, которые искали повод к чему-нибудь придраться.
В конце 1921 – начале 1922 года ей пришлось столкнуться с последними препятствиями на пути открытия библиотеки. Учреждение решили передать 2-му МГУ, и Маргарите Ивановне снова пришлось обивать пороги чиновников из Наркомпроса и отстаивать независимость библиотеки.
В апреле 1922 года Неофилологическая библиотека наконец-то открылась для читателей, а 15 ноября произошло судьбоносное событие: ей было решено вернуть самостоятельность. Пусть главной задачей библиотеки было распространение иностранных языков и литературы, в молодом Советском государстве она многим пришлась по душе. Впрочем, наведывались и комиссии, которые искали повод к чему-нибудь придраться.
«Я всегда отстаивала самостоятельность Библиотеки. Не знаю, откуда у меня уже тогда была такая убежденность в том, что если Библиотека будет самостоятельной, то она будет развиваться, а если будет при "ком-то", то ничего толкового не выйдет. Это убеждение я сохранила на всю жизнь. И это, безусловно, красной нитью проходило через все развитие Библиотеки».
М. И. Рудомино. Москва, 1925
«Вспоминаю, как в 1923 году поступила на нас жалоба, что Библиотека, мол, обслуживает французскими и немецкими романами "московских салопниц" и "нафталинных барынь". Руководящие работники Главнауки только посмеялись, сказав: "Пусть лучше эти «салопницы» читают французские романы, чем перемывают косточки советской власти на коммунальных кухнях..."»
«Вспоминаю, как в 1923 году поступила на нас жалоба, что Библиотека, мол, обслуживает французскими и немецкими романами "московских салопниц" и "нафталинных барынь". Руководящие работники Главнауки только посмеялись, сказав: "Пусть лучше эти «салопницы» читают французские романы, чем перемывают косточки советской власти на коммунальных кухнях..."»
Библиотека продолжала развиваться, но чувствовалась нехватка актуальной иностранной литературы и зарубежной периодики. Тогда Маргарита Ивановна использовала на благо библиотеке свое знакомство с немецкой революционеркой, одной из руководителей Коминтерна Кларой Цеткин.
Клара Цеткин, фото Generation News
«Я поехала к ней, рассказала о Библиотеке, о том, как нашим читателям нужна текущая зарубежная периодика, намеренно подчеркнула, что библиотека находится рядом с общежитием Коминтерна, что и коминтерновским работникам тоже нужны иностранные газеты и журналы, и попросила помочь. Зная, что Клара Цеткин лично получает зарубежную прессу, я спросила, не могла бы она передавать нашей Библиотеке прочитанную ею периодику. Она с радостью согласилась. "Приходите ко мне в комнату, девочка, не стесняйтесь, если буду спать или дремать, — сказала Клара Цеткин, — берите газеты и журналы, но только с левой стороны кресла, те, что уже прочитаны; с правой же стороны пока не трогайте — эти газеты мною не просмотрены, журналы не прочитаны, а в них вся моя жизнь. Значит, если я сплю, отдыхаю, вы можете войти потихонечку и забрать все с левой стороны"».
М.И.Рудомино
1924 год
Семья
Муж и дети
16 января 1924 года Маргарита Ивановна Рудомино вышла замуж за Василия Николаевича Москаленко, которого впервые увидела еще в 1916 году в Киеве. Молодожены взяли себе двойные фамилии: Маргарита Ивановна стала Рудомино-Москаленко, а Василий Николаевич – Москаленко-Рудомино. Они прожили вместе 57 лет, до самой смерти Василия Николаевича.
Роман их поначалу развивался непросто: сказывалось разделяющее их расстояние. Рудомино все свои силы бросала на сохранение и развитие библиотеки, а Москаленко преподавал в Киеве. Окончательно будущие супруги сблизились в 1923 году во время совместной с Сергеем Королевым поездки на Днепр, когда они чуть не утонули.
После свадьбы супруги снова расстались, потому что Василий Николаевич не мог в середине учебного года бросить преподавание. Разлука длилась более полугода, и показалась Маргарите Ивановне бесконечной.
Роман их поначалу развивался непросто: сказывалось разделяющее их расстояние. Рудомино все свои силы бросала на сохранение и развитие библиотеки, а Москаленко преподавал в Киеве. Окончательно будущие супруги сблизились в 1923 году во время совместной с Сергеем Королевым поездки на Днепр, когда они чуть не утонули.
После свадьбы супруги снова расстались, потому что Василий Николаевич не мог в середине учебного года бросить преподавание. Разлука длилась более полугода, и показалась Маргарите Ивановне бесконечной.
Василий Николаевич Москаленко, 1924 год
«По вечерам, когда Василий Николаевич освобождался от работы, мы втроем брали с берега какую-нибудь свободную рыбачью лодку и переезжали на другой берег Днепра, где проводили чудесные вечера. В тот вечер на берегу оказалась лишь одна старая лодка, возможно безнадзорная, и, как всегда, Сережа за веслами, я за рулем, поплыли на противоположный берег. Вечер был замечательный — тепло, тихо, красиво. Спокойно и хорошо на душе. Покупались, полежали на песке и отправились обратно. Днепр широкий, стемнело, полная тишина, ни одной лодки на реке. Слегка уставшие, счастливые и довольные всем на свете, мы молча тихо плыли. И вдруг заметили, что на дне лодки появилась вода, все больше и больше. Василий Николаевич пересел за руль, а я стала вычерпывать воду какой-то ржавой посудиной, валявшейся на корме. Но вода, несмотря на мои усилия, все прибывала и прибывала. Вначале мы смеялись, пугали друг друга тем, что тонем, я кричала со смехом: "Дяденька, дяденька, помогите!" Но с каждой минутой вода в лодке прибывала. Мы сняли обувь, немного приутихли. Не знаю, кто первый осознал грозившую опасность, но стало ясно, что дело может кончиться худо. Я хотя и выросла на Волге и умела плавать, но долго не могла держаться на воде. А Василий Николаевич вырос на нежинском "болоте" (так называли речку Остер в Нежине) и плавать не умел совсем. И тут бразды правления взял Сережа. Первым делом он крикнул: "Без паники!" Потом, быстро сориентировавшись в обстановке, громко и властно скомандовал: "Слушаться меня. Все будет в порядке… Дядю Василия я беру на себя и благополучно доставлю его на берег при условии — не хватать меня за шею, руки и ноги. Вам, Маргарита, даю возможность, когда очень устанете, слегка держаться моей руки. Во всяком случае, поплывем рядом, и я Вам тоже помогу добраться до берега. Самое главное — спокойствие, без моего сигнала ничего не делать, сейчас продолжайте вычерпывать воду, а ты, Василий, веди лодку прямо через середину реки к берегу". Так мы плыли дальше с замиранием сердца и ждали сигнала Сережи, когда надо бросаться в воду. Я безнадежно продолжала кричать, но уже всерьез, во все горло: "Дяденька, дяденька, спасите!" И вдруг, как по волшебству, "дяденька" появился из-за поворота — бакенщик, зажигающий огни на реке. Он быстро подплыл к нам на лодке. Мы также быстро перебрались к нему и, едва отплыли на пять-шесть метров от нашей лодки, увидели, как она ушла в воду, образовав воронку».
28 сентября 1924 года у Маргариты Ивановны и Василия Николаевича родился сын Адриан. Василий Иванович разрешил дать сыну фамилию жены, чтобы тот мог продолжить древний род Рудомино. Имя предложила Маргарита Ивановна: готовясь в роддоме к сдаче экзамена в МГУ, она много читала об истории Рима и ей часто попадалось имя императора Адриана.
Маргарита Ивановна с сыном Адрианом, 1926 год
Дочь Марианна родилась в непростое для библиотеки и Маргариты Ивановны время: почти перед войной, в те годы, когда многие, в том числе и сама Маргарита Ивановна, боялись арестов. Марианна родилась 23 октября 1936 года. Еще во время предыдущей беременности это имя придумал Василий Николаевич, муж Маргариты Ивановны. Супруги думали тогда, что родится девочка, и имя ей должен был дать отец.
Почти все предвоенное время маленькая Марианна провела на даче в Барвихе: из-за частых бронхитов ей требовалось как можно больше времени проводить на свежем воздухе.
Почти все предвоенное время маленькая Марианна провела на даче в Барвихе: из-за частых бронхитов ей требовалось как можно больше времени проводить на свежем воздухе.
Дочь Марианна
Развитие и переезды
Исторический музей. Храм святых бессребреников Космы и Дамиана в Шубине
В конце января библиотеку ждала крупная неприятность, впоследствии, впрочем, обернувшаяся большой удачей. Квартиру в Денежном переулке захотел забрать себе нарком просвещения Анатолий Васильевич Луначарский. Обидным было не только то, что библиотека оставалась без своего угла: утрата библиотечных помещений означала и утрату мансарды, где Маргарита Ивановна по-прежнему жила и где 16 января они с Василием Николаевичем отпраздновали свое бракосочетание.
Исторический музей
«…В конце января, на следующий день после похорон Ленина, совершенно неожиданно к нам в Библиотеку пришел нарком просвещения А.В.Луначарский со свитой, которую возглавлял управляющий делами Наркомпроса Ю.Н.Ган. Луначарский, входя, не поздоровался, уходя, не попрощался со мной. Он осмотрел помещение Библиотеки на 5-м этаже и в мансарде, оно ему понравилось, и он сказал Гану: "Хорошо. Я беру". Повернулся и пошел из квартиры. Свита за ним. Когда я услышала слова: "Я беру", то поняла, что нас будут выселять. У меня, конечно, страшно забилось сердце, я безумно испугалась. На следующий день все выяснилось. Помещение Библиотеки должно быть срочно освобождено под квартиру наркома Луначарского».
Читальный зал библиотеки в здании Исторического музея
В Денежном переулке началась подготовка помещений к переезду Луначарского и его второй жены, актрисы Натальи Розенель, а библиотеке предложили занять две комнаты, выделенные для нее в Государственной академии художественных наук. К сожалению, места там хватало только для книг, поэтому библиотеке пришлось временно приостановить деятельность. Самой Маргарите Ивановне с мужем было предложено переехать в коммуналку на Мясницкой, где раньше жили Луначарский и Розенель.
В конце концов Маргарита Ивановна получила под библиотеку три «царские комнаты», в свое время построенные для императора Александра III, а потом ей передали еще и пятикомнатную квартиру в здании музея с выходом в Воскресенский проезд. В эти годы библиотека наконец-то получила возможность полноценно развиваться. Она поддерживала начавшееся движение «Иностранные языки — в массы»; был открыт консультационный зал, в котором московские лингвисты, знатоки иностранных языков, принимали посетителей и отвечали на их вопросы. В мае 1924 года Наркомпрос подчеркнул возрастающее общественное значение библиотеки ее новым названием – она была переименована в Библиотеку иностранной литературы (БИЛ).
В конце 1925 года в библиотеке стали собираться специальные кружки по изучению немецкого, французского и английского языков. Кружки в 1926 году превратились в Высшие курсы иностранных языков (ВКИЯ).
В конце концов Маргарита Ивановна получила под библиотеку три «царские комнаты», в свое время построенные для императора Александра III, а потом ей передали еще и пятикомнатную квартиру в здании музея с выходом в Воскресенский проезд. В эти годы библиотека наконец-то получила возможность полноценно развиваться. Она поддерживала начавшееся движение «Иностранные языки — в массы»; был открыт консультационный зал, в котором московские лингвисты, знатоки иностранных языков, принимали посетителей и отвечали на их вопросы. В мае 1924 года Наркомпрос подчеркнул возрастающее общественное значение библиотеки ее новым названием – она была переименована в Библиотеку иностранной литературы (БИЛ).
В конце 1925 года в библиотеке стали собираться специальные кружки по изучению немецкого, французского и английского языков. Кружки в 1926 году превратились в Высшие курсы иностранных языков (ВКИЯ).
«…Бросать посуду в стены было излюбленным ее занятием. Сколько мы ни ремонтировали гостиную в квартире на Мясницкой, никак не могли ликвидировать жирное пятно на стене. Клеили новые обои, а оно опять появлялось. Мы не могли понять, в чем дело. И тогда соседи нам рассказали, что в одной из ссор Розенель бросила в стену тарелку с котлетами. С тех пор это пятно не пропадает, хотя они его сами заклеивали обоями, но вывести не смогли и повесили на это место картину. Так же поступили и мы».
«Курсы быстро росли. Количество желающих заниматься превышало все имеющиеся возможности. Чтобы удовлетворить всех желающих, потребовалось бы несколько ВКИЯ. Библиотека искала новые формы организации подобных курсов. Настоятельная необходимость в создании аналогичных учебных заведений ощущалась во всей стране. К поиску новых форм организации обучения иностранным языкам подталкивало и то, что ВКИЯ не имели официального статуса высшего учебного заведения, не имели прав вуза».
Чувствуя, что текущее положение тормозит развитие курсов, Маргарита Ивановна и коллектив библиотеки направили в Наркомпрос предложение преобразовать имеющуюся структуру в Институт иностранных языков. И в 1930 году в Москве был официально создан Институт новых языков, который впоследствии много раз менял свое название: теперь это Московский государственный лингвистический университет, а в недавнем прошлом он был известен как Московский государственный педагогический институт иностранных языков им. Мориса Тореза.
Продолжая охватывать новую аудиторию, библиотека организовала в Центральном парке культуры и отдыха свой филиал, в котором выдавала книги и занималась популяризацией иностранных языков.
Продолжая охватывать новую аудиторию, библиотека организовала в Центральном парке культуры и отдыха свой филиал, в котором выдавала книги и занималась популяризацией иностранных языков.
«ГБИЛ с 1929 года передвижные отделения библиотеки иностранной литературы были созданы на АМО, АУКС, «Спартаке», СИМП, Шарикоподшипнике, Электрозаводе, «Динамо» и других предприятиях Москвы. Летом 1929 года ГБИЛ организовала первый филиал в Центральном парке культуры и отдыха в Москве, где, помимо выдачи посетителям парка литературы, Библиотека занималась популяризацией иностранных языков посредством, к примеру, организации лингафонных клубов. Всего филиалов по стране было несколько десятков, а передвижных пунктов в Москве – не менее одного десятка».
Важным событием в семейной жизни Маргариты Ивановны конца 20-х годов стала постройка дачи в Барвихе. Место это бесконечно сильно полюбилось и ей, и Василию Николаевичу и много лет спустя, когда она вышла на пенсию, стало ее главной точкой опоры.
События в личной жизни
Маргарита Ивановна с семьей и друзьями отмечает свой день рождения на даче в Барвихе, 3 июля 1935 года
«В мае 1927 года семья Москаленко сняла помещение в бывшей Барвихинской церковно-приходской школе и начала строить дом на опушке густого соснового бора на высоком месте над деревней Барвиха, в 250-ти метрах от высокого берега Москвы-реки. В семье разгорелся спор — как строить дачу: получить каждому по участку и строить свой отдельный типовой фанерный дом или взять общий участок и построить один рубленый добротный дом, чтобы можно было жить и в холодное время года. В конце концов, решили жить все вместе… Многие годы мы жили в этом доме дружно и счастливо. Расселились только после войны».
«В мае 1927 года семья Москаленко сняла помещение в бывшей Барвихинской церковно-приходской школе и начала строить дом на опушке густого соснового бора на высоком месте над деревней Барвиха, в 250-ти метрах от высокого берега Москвы-реки. В семье разгорелся спор — как строить дачу: получить каждому по участку и строить свой отдельный типовой фанерный дом или взять общий участок и построить один рубленый добротный дом, чтобы можно было жить и в холодное время года. В конце концов, решили жить все вместе… Многие годы мы жили в этом доме дружно и счастливо. Расселились только после войны».
Все это время Маргарита Ивановна не забывала заниматься и собственным развитием. В 1926 году она окончила университет, защитив диплом по теме «Бернард Шоу как социалист». Интересной была тема и курсовой работы, которую она писала на третьем курсе: «Формальный метод в литературе в России». Но приобретать новые знания Маргарита Ивановна не бросила и дальше и в 1928–1929 годах училась на Курсах усовершенствования библиотечного дела факультета академических библиотек при МГУ.
Развитие библиотеки требовало все больше знаний и материалов, поэтому в конце 1928 года Маргарита Ивановна была направлена в двухмесячную командировку в Париж и Берлин.
Во время командировки, под конец которой Маргарита Ивановна даже заболела от переутомления, она познакомилась со многими знаменитыми и интересными людьми. Ближе всех она сошлась с Ильей Эренбургом, который, впрочем, слегка пугал ее своим сложным, непредсказуемым характером. Она устраивала для него вечера в библиотеке, а он в свою очередь организовывал выступления французских писателей, с которыми у него были хорошие связи.
Развитие библиотеки требовало все больше знаний и материалов, поэтому в конце 1928 года Маргарита Ивановна была направлена в двухмесячную командировку в Париж и Берлин.
Во время командировки, под конец которой Маргарита Ивановна даже заболела от переутомления, она познакомилась со многими знаменитыми и интересными людьми. Ближе всех она сошлась с Ильей Эренбургом, который, впрочем, слегка пугал ее своим сложным, непредсказуемым характером. Она устраивала для него вечера в библиотеке, а он в свою очередь организовывал выступления французских писателей, с которыми у него были хорошие связи.
«Я знакомилась с библиотечным и издательским делом этих стран и методикой преподавания иностранных языков, а также выясняла возможности получения и выписки иностранной литературы и закупала некоторое библиотечное оборудование. В Париже и Берлине посетила все основные библиотеки и несколько крупных издательств, в том числе "Hachette", беседовала с их руководителями».
«Илья Эренбург был, безусловно, исключительно эрудированным человеком, интересно говорил, очень много знал. У меня впечатление, что французскую литературу, французское искусство, всю французскую культуру, включая и старую, вряд ли кто еще у нас знал так, как он. Прозу И.Эренбурга я читала по мере ее публикации тогда еще, в 1920-х годах, но как к романисту отношусь к нему скептически, зато считаю его очень хорошим публицистом. Особенно он проявил себя публицистическими статьями во время войны. Когда я была в Германии в 1945–1946 годах, немцы мне говорили, что они знали И.Эренбурга по тем листовкам, которые мы тогда засылали в Германию и которые составлял Эренбург».
Илья Эренбург, фото РГБ
Тогда, в 1928 году, именно Эренбург представил Маргарите Ивановне Эльзу Триоле, которая в то время только познакомилась с Луи Арагоном, так что начало знаменитого романа происходило буквально у нее на глазах. Маргарита Ивановна на всю жизнь сохранила симпатию к Арагону, который, приезжая в СССР, много раз выступал в Библиотеке иностранной литературы, а вот к Эльзе Триоле была расположена гораздо меньше, считая ее хищницей.
Через Эренбурга Маргарита Ивановна познакомилась и с Маяковским, который в то время тоже совершал заграничный вояж. В далеком 1921 году она как-то попала на его выступление в Политехническом музее и вышла оттуда потрясенная. Теперь она смогла пообщаться с крупнейшим советским поэтом того времени лично.
Через Эренбурга Маргарита Ивановна познакомилась и с Маяковским, который в то время тоже совершал заграничный вояж. В далеком 1921 году она как-то попала на его выступление в Политехническом музее и вышла оттуда потрясенная. Теперь она смогла пообщаться с крупнейшим советским поэтом того времени лично.
«…Мы пошли в "Ротонду", "Дом" или "Селект", я уже не помню. Там был Маяковский. Он играл на бильярде в большой комнате внизу. Мы познакомились. Он говорит: "А, очень хорошо! Это мои соотечественники. Ничего, деньги у них есть…" Хотя у нас их не было. Потом продолжал: "Я выигрываю, и вы мне ставите на запонки". Мы посмеялись, но меня это покоробило. Когда Маяковский выиграл, мне пришлось дать ему несколько франков на эти самые запонки. Он и второй раз поставил, сказав: "Ну как, теперь давайте все ставьте мне" на что-то там другое. И снова выиграл. Мы смеялись вместе с В.Дынник, но я запротестовала и сказала: "Нет уж, хватит…" После этого мы немного поговорили…».
В конце 1928 года Маргариты Ивановна находилась в двухмесячной командировке в Париж и Берлин, но мыслями все время была в Москве: как раз в это время встал вопрос о переезде библиотеки из Исторического музея в какое-нибудь другое помещение. После нескольких не подошедших вариантов библиотека получила в свое распоряжение закрытый храм Космы и Дамиана в Столешниковом переулке. Вскоре выяснилось, что помещение храма уже успели ранее передать Ассоциации художников революционной России, однако АХРР вел себя довольно пассивно и здание, по сути, стояло без дела.
Храм Космы и Дамиана
Храм святых бессребреников Космы и Дамиана в Столешниковом переулке
«В то время начальником Главнауки был старый большевик Михаил Николаевич Лядов, с которым считались в Моссовете. Я уговорила его поехать со мной в Моссовет. Там нас принял один из заместителей председателя (не помню фамилию), который сочувственно отнесся к нашей беде. Но помещений, кроме уже нам предлагавшихся, не было. Тогда я поставила вопрос о передаче нам здания церкви Космы и Дамиана в Столешниковом переулке. Он тут же ответил: "Ну подождите, мы же передали ее АХРРу". Посмотрели, когда передали АХРРу. Оказывается, еще в апреле 1929 года, и АХРР с тех пор (а был уже июль) только вывез все иконы и церковную утварь, разрушил алтарь и приделы, а больше ничего не сделал. Ремонта даже и не начинали. Я со свойственным молодости легкомыслием говорю: "Так давайте мы ее и займем!" Но это не подействовало – было постановление, которое надо было выполнять. Тогда я говорю: "Ну а что если мы туда возьмем и въедем!" Он посмотрел на меня, вероятно, подумал, что за строптивая девушка, и ничего не ответил, но я поняла, что он не против, раз это единственный способ нас переселить».
После встречи в Моссовете Маргарита Ивановна решила не терять ни минуты и в тот же день занять помещения храма.
Конечно, последствия такого смелого, своевольного поступка могли оказаться катастрофическими, но Маргарита Ивановна думала только о том, что так будет лучше для библиотеки. Не желая оставлять книги без надзора, вместе с еще одной сотрудницей библиотеки она решила провести ночь в храме. Они не знали, что в нем полно крыс и, когда те вылезли из нор, страшно перепугались.
Конечно, последствия такого смелого, своевольного поступка могли оказаться катастрофическими, но Маргарита Ивановна думала только о том, что так будет лучше для библиотеки. Не желая оставлять книги без надзора, вместе с еще одной сотрудницей библиотеки она решила провести ночь в храме. Они не знали, что в нем полно крыс и, когда те вылезли из нор, страшно перепугались.
«Приехала в Библиотеку, это была уже вторая половина дня, и говорю: "Давайте немедленно переедем!" У меня была еще одна такая же отчаянная сотрудница, Лидия Никифоровна Кобяшева, она говорит: "Да… Но как же мы туда переедем?" Хотя это недалеко, но ведь нужны лошади…" Кто-то из сотрудников сообразил, что в Охотном ряду, где еще торговали мясом и рыбой, наверняка есть телеги. Мы с Лидией Никифоровной помчались в Охотный ряд, быстро нашли три подводы, подъехали к Историческому музею через ворота Бориса Годунова и спешно нагрузили их книгами. Решили пока взять только дубликаты и разное старье. Грузили в мешки, которые были на телегах. Вышло, кажется, мешков пятнадцать, а может быть, и больше. Нагрузили три полные телеги и поехали через Охотный ряд по Тверской улице прямо в Столешников переулок. Замка на двери церкви не оказалось, только печать. Мы постояли над этой печатью в растерянности, но я быстро спохватилась и ее сорвала. Решила: пусть будет что будет!»
Читальный зал в храме
В 1930 году, после продолжительного ремонта, библиотека наконец открылась для читателей. Маргарита Ивановна поставила перед собой цель сделать ее всесоюзным центром преподавания и разработки методик изучения иностранных языков и утвердить ее существование в качестве библиотечного учреждения нового типа, предлагающего не только библиотечные, но и консультационные и педагогические услуги, имеющего множество филиалов и занимающегося публикацией реферативных изданий. На этом пути библиотеку ждало множество трудностей. Например, в ноябре 1930 года, вскоре после того как Высшие курсы иностранных языков были отделены от библиотеки и стали Московским институтом новых языков, его директор Ольга Григорьевна Аникст обратилась в Наркомпрос с требованием передать БИЛ в пользование институту. В итоге все закончилось хорошо, и Маргарита Ивановна была счастлива, что и эту атаку на независимость библиотеки удалось отбить.
Следует отметить, что Маргарита Ивановна всегда придавала особую важность издательской деятельности библиотеки. Еще располагаясь в помещениях Исторического музея, библиотека выпускала издание "Литературная жизнь Запада", в котором было 16-20 страниц машинописного текста. При подготовке материалов использовалось 60 журналов. В 1930 году – уже на новом месте –библиотека начала совместно с ГИЗом издавать "Библиографический бюллетень иностранной литературы", продолживший обзоры новинок зарубежной литературы. А в 1942 году, например, был выпущен указатель переводов и критической литературы на русском языке "Лучшие произведения английской и американской литратуры", переродившийся затем в литературно-библиографический справочник "Основные произведения иностранной художественной литературы". Все время, что Маргарита Ивановна возглавляла библиотеку, та всеми силами приближала свои фонды к читателям и своими изданиями облегчала работу ученым.
В редколлегию Бюллетеня вошли: И. К. Луппол, М. И. Рудомино, Беспалов, Бела Иллеш, Креш, С. А. Лопашов. В рабочей редакции были И. А. Кашкин, Б. А. Грифцов, Е. Л. Ланн, Б. И. Ярхо и др.
Тридцатые годы распались для Маргариты Ивановны и для всей Библиотеки иностранной литературы на две части: первая была спокойной, даже счастливой, а вторая – полной тревог.
Еще в двадцатые годы библиотека стала активно привлекать к своей деятельности видных представителей культуры, а в тридцатые эти связи стали крепнуть и расширяться. Одним из больших поклонников библиотеки с первых дней ее существования был Корней Иванович Чуковский. Их с Маргаритой Ивановной связывала крепкая дружба.
Еще в двадцатые годы библиотека стала активно привлекать к своей деятельности видных представителей культуры, а в тридцатые эти связи стали крепнуть и расширяться. Одним из больших поклонников библиотеки с первых дней ее существования был Корней Иванович Чуковский. Их с Маргаритой Ивановной связывала крепкая дружба.
30-е годы
Корней Чуковский. Фото ТАСС
«Наша дружба с Корнеем Ивановичем Чуковским началась уже в первые годы после рождения Библиотеки иностранной литературы. В 1920-х годах мы часто встречались в Узком. Я была еще совсем юной. Мы вели бесконечные беседы. Корней Иванович любил разные игры, особенно увлекался шарадами. Иногда в игре он срывал с окон большие портьеры, завертывался в них, как в тогу, и представлял кого-нибудь из окружающих в живых сценах. Обо мне он придумал такую шараду: первая часть слова — французский биолог, открывший антидифтерийную сыворотку — Эмиль Ру (1853–1933). Второй и третий слоги — музыкальные звуки — "до" и "ми", а в конце слова — союз, показывающий отрицание: "но". С этой загадкой Корней Иванович выступал, как на уроке русского языка в школе. В конце он торжественно ставил на пьедестал меня, завернутую в занавес, и представлял — РУДОМИНО. Тогда, в 1920-х годах, Чуковский предрекал мне большое будущее. Мне это, конечно, очень льстило. Я смеялась, была очень горда».
Чуковский с большой охотой участвовал в культурных программах библиотеки. Даже спустя годы Маргарита Ивановна и многие читатели вспоминали его выступления, посвященные методам художественного перевода.
В мае 1932 года, когда библиотека праздновала десятилетний юбилей, ее статус снова повысился: теперь она стала называться Государственной центральной библиотекой иностранной литературы (ГЦБИЛ). Библиотеку поздравляли представители Наркомпроса, Библиотеки имени В. И. Ленина, Московского государственного института новых языков, академики, и все подчеркивали выдающуюся роль, которую сыграла и продолжала играть в жизни библиотеки Маргарита Ивановна, без энтузиазма которой библиотека никогда бы не достигла нынешних высот. Благодарность Маргарите Ивановне высказал и рабочий класс в лице рабочего Московского электрозавода Тырлина.
В мае 1932 года, когда библиотека праздновала десятилетний юбилей, ее статус снова повысился: теперь она стала называться Государственной центральной библиотекой иностранной литературы (ГЦБИЛ). Библиотеку поздравляли представители Наркомпроса, Библиотеки имени В. И. Ленина, Московского государственного института новых языков, академики, и все подчеркивали выдающуюся роль, которую сыграла и продолжала играть в жизни библиотеки Маргарита Ивановна, без энтузиазма которой библиотека никогда бы не достигла нынешних высот. Благодарность Маргарите Ивановне высказал и рабочий класс в лице рабочего Московского электрозавода Тырлина.
«Корней Иванович перенес свой пыл и на Библиотеку. Я помню, как в 1930-х годах в Библиотеке была дискуссия по проблемам перевода. В этой дискуссии Чуковский и переводчики вошли в такой азарт, что я боялась, что они разнесут Библиотеку. Мне пришлось вмешаться: "Знаете, Корней Иванович, я вас очень люблю и уважаю, но больше я не хочу, чтобы вы у нас…" После этого он поутих, и они вместе с С.Маршаком стали читать свои стихи. Они очень дружили, хотя и были соперниками в переводах. Но это были два таких больших человека, что и, расходясь во мнениях, относились друг к другу с большим уважением. Я всегда их вспоминаю как очень внутренне близких людей».
“
…Товарищи, мне недостает слов, чтобы выразить сжигающее меня желание высказать мою благодарность тому инициатору, у которого впервые возникла мысль о необходимости организации консультаций при больших предприятиях, и вместе с тем, выразить также благодарность тем работникам, которые потрудились и которые трудятся до настоящего времени над осуществлением этой гениальной мысли, над претворением этой мысли в могучее орудие воспитания наших социалистических строителей. Товарищи, я бывший батрак, мечтавший только о крохотном кусочке культуры, света в виде элементарной русской грамотности. Сегодня я, несмотря на всю усталость, на весь прошлый кошмар, впитываю в себя в пределах возможного все то научное, все то культурное, что в изобилии дает мне моя по плоти, моя по кости советская власть, советское правительство…
Но во второй половине тридцатых годов для Библиотеки иностранной литературы и ее директора начались беспокойные времена. Общая тяжелая атмосфера и политика террора не могли не сказаться на работе такого крупного учреждения.
«Середина и вторая половина 1930-х годов были тяжелыми. Чистки и аресты захватили все учреждения. Порой становилось жутко... Почему, например, эта книга выдается? Вы протаскиваете буржуазные идеи? А другая комиссия, глядя на эту же книгу через месяц в закрытом фонде, обвиняла в том, что мы лишаем народ хорошей, нужной книги… Весы отношения к Библиотеке колебались все время. Причем это шло от самых высоких инстанций. Вот это было уже опасно».
Репрессии обошли Маргариту Ивановну стороной, хотя в самой библиотеке за 1936–1938 года были арестованы по меньшей мере три человека. В 1938 Маргарита Ивановна была ближе всего к потере своей должности и даже свободы. На нее поступила жалобы от бывшей заведующей отделом выдачи книг Е. Д. Айзнер, которая обвиняла ее в травле и несправедливом увольнении. В жалобе говорилось о том, что в библиотеке постоянно арестовываются читатели, не продвигается коммунистическая литература, «выписывается фашистская литература за счет антифашистской», далее следовали и другие похожие обвинения. В библиотеке участились проверки.
«Помню, как однажды рассматривалось дело Библиотеки. Нас тогда обвиняли в насаждении вредной буржуазной культуры. Жуткая была проверка. Чуть ли не полы вскрывали. Я даже сказала, выйдя из себя: "Вы что, оружие что ли ищете? Так здесь только книги". А затем на заседании комиссии меня обвинили во всех смертных грехах. И вдруг за меня заступилась председательница этой комиссии, жаль, но я забыла ее фамилию. Она вдруг сказала совершенно правильные, нормальные слова, что Библиотека нужна, она несет народу культуру, воспитывает новую интеллигенцию. И меня отпустили с миром домой. Помню, Василий Николаевич полночи стоял на улице и ждал меня. Вообще вокруг Библиотеки было много друзей и многие нам помогали. Спасибо им».
Не коснувшись самой Маргариты Ивановны, чистки, к сожалению, все же затронули ее семью. 27 июня 1938 года был арестован Сергей Королев, племянник ее мужа. На долгие годы он был разлучен со своими родными. Он пережил тюрьму, лагерь, унижения и был освобожден лишь под конец войны.
«Злоба и зависть к таким творческим личностям, как Королев, со стороны серых, бесталанных, но амбициозных, рвущихся к власти и почестям карьеристов, вроде конструктора РНИИ А.Г.Костикова, желание выдать чужие достижения за свои привели к аресту Сергея. Он и его товарищ по работе, конструктор ракетных двигателей В.П.Глушко, были арестованы и осуждены на 10 лет заключения каждый, два руководителя РНИИ И.Г.Клейменов и Г.Э.Лангемак были расстреляны, а Костиков присвоил себе их достижения и стал "основным конструктором" реактивной артиллерийской системы "Катюша".
Так был вырван из большой, исключительно важной для страны деятельности С.П.Королев. Освобожден он был лишь в 1944 году. До лета 1945 года работал в Казани. Мы встретились только в октябре 1945 года в поверженном Берлине, где я работала по книжной линии, а Сергей неожиданно приехал по ракетным делам».
Так был вырван из большой, исключительно важной для страны деятельности С.П.Королев. Освобожден он был лишь в 1944 году. До лета 1945 года работал в Казани. Мы встретились только в октябре 1945 года в поверженном Берлине, где я работала по книжной линии, а Сергей неожиданно приехал по ракетным делам».
Аресты в стране привели к тому, что семья Маргариты Ивановы чуть не увеличилась еще на одного человека. Маргарита Ивановна приютила трехлетнего мальчика Андрюшу Оппенгеймера, чьи родители были арестованы: они работали в Коминтерне и были немцами. Маргарита Ивановна с мужем собирались даже его усыновить, но давнишняя няня семьи Анна Ивановна, которая воспитала многих детей большой семьи Москаленко-Рудомино, отказалась брать на себя еще одного ребенка. Мальчика отдали в детский сад Наркомпроса, а в 1943 году Маргарита Ивановна, желая быть спокойной за его судьбу, нашла ему новых родителей.
«В конце 1943 года я нашла бездетную семью, очень хороших, добрых, обеспеченных русских людей, которые взяли его у нас и усыновили, дали новое имя и свою фамилию. Новые родители полностью порвали связь с знавшими мальчика людьми, и он, очевидно, вырос, даже не подозревая о своем немецком происхождении».
Годы войны
Эвакуация. «Лопухинка». Послевоенная Германия
Зимой 1940–1941 годов Маргарита Ивановна уже раздумывала над тем, каким образом стоит отметить двадцатилетие Библиотеки иностранной литературы и, главное, как получить для библиотеки новое здание, что было крайне необходимо, поскольку осенью 1941 года храм в Столешниковом переулке собирались снести. Но 22 июня 1941 года все в одночасье изменилось. Началась война.
Начало войны
«Объявление о войне застало меня в Барвихе. Мне позвонил Василий Николаевич, который вместе с Адрианом был в городе, т. к. сын сдавал экзамены за 10-й класс, и сказал, что началась война. Буквально через час-два мне позвонили из ЦК партии, чтобы я немедленно приехала. Но выехать в Москву было трудно. По нашей Усовской железнодорожной ветке поезда сразу были отменены. Моя персональная легковая машина была тотчас мобилизована, и я не знала, как добраться до Москвы. Помог работник ЦК партии В.А.Федосеев, который отдыхал в барвихинском санатории и захватил меня на своей машине в город, прямо в ЦК партии, где я тут же попала к заведующему отделом агитации и пропаганды Поликарпову. Он знал меня еще по Наркомпросу, и я довольно часто бывала у него по библиотечным делам. Поликарпов сразу же мне предложил работу на радио, но я категорически отказалась, сумев доказать, что мне нецелесообразно бросать Библиотеку».
Библиотека стала антифашистским центром контрпропаганды. Еще в тридцатые годы сотрудники библиотеки активно составляли библиографию «Антифашистские писатели» и списки антифашистской литературы, организовывали соответствующие выставки. Так что библиотека довольно легко перестроилась на новую работу и стала бесперебойно обеспечивать Политическое управление Красной Армии антифашистскими материалами. Маргарита Ивановна очень гордилась, что именно ее команде удалось найти высказывание Геббельса/Гесса «Пушки вместо масла».
В июле 1941 года немцы начали бомбить Москву. Сотрудники библиотеки и даже читатели оставались дежурить по ночам, чтобы в случае налета быстро тушить зажигательные бомбы. Каждый знал, где лежат щипцы для тушения зажигательных бомб, лопаты, ведра с песком. В августе 1941 года эта подготовка пригодилась: заведующая хранением Юлия Андреевна Александрова, скинув с купола храма Космы и Дамиана зажигательную бомбу, спасла библиотеку от крупного пожара.
В июле 1941 года немцы начали бомбить Москву. Сотрудники библиотеки и даже читатели оставались дежурить по ночам, чтобы в случае налета быстро тушить зажигательные бомбы. Каждый знал, где лежат щипцы для тушения зажигательных бомб, лопаты, ведра с песком. В августе 1941 года эта подготовка пригодилась: заведующая хранением Юлия Андреевна Александрова, скинув с купола храма Космы и Дамиана зажигательную бомбу, спасла библиотеку от крупного пожара.
Многие сотрудники библиотеки были эвакуированы сразу после того, как немцы подошли к Москве. Маргарита Ивановна с мужем покинули столицу 16 октября 1941 года. Они отправились в Саратов, где их уже ждали дети: дочь Марианна была в эвакуированном из Москвы детском саде Наркомпроса, а сын Адриан жил у подруги Маргариты Ивановны. Семья смогла воссоединиться в выделенной для них квартире общежития Саратовского государственного университета.
Эвакуация. Командировки
Маргарита Ивановна в Бабельсберге под Потсдамом, август 1945 года
«Нашу большую семью война разбросала по всей стране. Мы были в Саратове. В Москве остался брат Василия Николаевича — Юрий Николаевич, с новой семьей. Они переехали к нам, так как их квартира была на Ивановской горке недалеко от зданий ЦК ВКП(б), они боялись немецких бомбардировок и перебрались к нам на Мясницкую, 17, не догадываясь, что рядом, в доме 37, находился бункер Сталина — Ставка Верховного Главнокомандующего и Генеральный штаб. И попали из огня да в полымя… Арестованный Сергей Королев вместе с тюремным конструкторским бюро, позднее названным "Туполевская шарашка", был эвакуирован в Омск…»
Пока Маргарита Ивановна находилась в эвакуации, временно исполняющей обязанности директора Библиотеки иностранной литературы назначили Юлию Андреевну Александрову, спасшую библиотеку во время летних бомбардировок. Но и в эвакуации Маргарита Ивановна продолжала работать на благо библиотеке. Она подготовила, а затем направила в Совет народных комиссаров РСФСР докладную записку и проект постановления о массовом распространении иностранных языков в военное время. А уже в начале 1942 года Маргарита Ивановна вернулась в Москву.
В феврале 1942 года я вернулась в Москву и приступила к работе в Библиотеке, которая продолжала оставаться центром помощи военным в расшифровке немецких военных материалов, особенно написанных готическим шрифтом, и в обучении наших военных готическому шрифту.
После того как брат Василия Николаевича с семьей покинул квартиру на Мясницкой, Маргарита Ивановна снова въехала туда и пригласила к себе жить Ксению Максимилиановну Винцентини, жену Сергея Королева, которую она звала просто Лялей. В июне 1942 года к ним присоединился и Адриан, вернувшийся из эвакуации и поступивший в Московский авиационный институт (МАИ). Адриан работал в мастерских МАИ, разбирал сбитые немецкие самолеты.
В августе 1942 года весь курс Адриана был призван в армию. После годового обучения в Военном училище химической защиты Красной Армии он в звании лейтенанта был направлен на 1-й Белорусский фронт. Адриан был в составе войск, которые освобождали от немецкой оккупации Минск и Варшаву, участвовал в Берлинской наступательной операции.
В августе 1942 года весь курс Адриана был призван в армию. После годового обучения в Военном училище химической защиты Красной Армии он в звании лейтенанта был направлен на 1-й Белорусский фронт. Адриан был в составе войск, которые освобождали от немецкой оккупации Минск и Варшаву, участвовал в Берлинской наступательной операции.
«Было очень голодно. Ляля от Боткинской больницы получила участок под картошку на поле Московского ипподрома. Общими усилиями вскопали его и посадили картофель, но урожай был мизерный. Все время хотелось есть. Помню, как однажды летом 1942 года заведующая кремлевской библиотекой добыла мне из кремлевского буфета бутерброд с красной икрой, я была потрясена, отнесла его домой. На всю жизнь запомнила, как мы — Ляля, Адриан и я — разглядывали его, словно чудо. Каждый отказывался в пользу другого, наконец разделили на три части и вмиг проглотили».
Маргарита Ивановна с сыном Адрианом в Берлине, май 1945 года
Василий Иванович вернулся из эвакуации весной 1943 года. А дочь Марианна, которую осенью 1942-го вместе с няней Анной Ивановной и детским садом Наркомпроса перевели в город Оса Пермской области, воссоединилась с близкими лишь в октябре 1943 года.
В последние годы войны Маргарита Ивановна ездила по городам СССР, как специалист наблюдала переживающие тяжелые времена библиотеки. В апреле 1943 года она посетила Энгельск, столицу бывшей Автономной республики немцев Поволжья, которая были ликвидирована в 1941 году с последующей тотальной депортацией немецкого населения. Маргарите Ивановне пришлось решать судьбу библиотеки, оставшейся от немцев Поволжья: чтобы спасти книги, их было решено передать библиотекам ряда провинциальных городов.
А весной 1944 году Маргарита Ивановна побывала в Ленинграде, с которого лишь в январе была окончательно снята блокада, и посетила Публичную библиотеку имени М. Е. Салтыкова-Щедрина. Вид пережившего настоящую беду, но устоявшего города потряс ее.
В последние годы войны Маргарита Ивановна ездила по городам СССР, как специалист наблюдала переживающие тяжелые времена библиотеки. В апреле 1943 года она посетила Энгельск, столицу бывшей Автономной республики немцев Поволжья, которая были ликвидирована в 1941 году с последующей тотальной депортацией немецкого населения. Маргарите Ивановне пришлось решать судьбу библиотеки, оставшейся от немцев Поволжья: чтобы спасти книги, их было решено передать библиотекам ряда провинциальных городов.
А весной 1944 году Маргарита Ивановна побывала в Ленинграде, с которого лишь в январе была окончательно снята блокада, и посетила Публичную библиотеку имени М. Е. Салтыкова-Щедрина. Вид пережившего настоящую беду, но устоявшего города потряс ее.
«Итак, наша семья, только без Адриана, собралась в Москве. Жить стало сразу радостнее и светлее. И время пошло быстрее. Вообще, военные годы были очень долгими».
«Город был еще затемнен, сильно разрушен. Везде чувствовались последствия голода. Руководители Библиотеки рассказали мне, что в блокадное время шла подготовка к взрыву основных промышленных предприятий и объектов культуры Ленинграда, чтобы они не достались немцам. Это относилось и к Салтыковке».
В 1942 году стало ясно, что библиотека больше не может оставаться в помещениях храма Космы и Дамиана: в куполе церкви зияла дыра, пробитая бомбой, из-за этого какие-то помещения пришлось закрыть, и места не хватало.
С помощью Розалии Самойловны Землячки, заместителя председателя Совнаркома СССР, Маргарите Ивановне удалось получить для библиотеки особняк в Лопухинском переулке. Там с ноября 1943 года сначала только на втором этаже открылись новые читальные залы библиотеки. Книги продолжали храниться в Столешниковом переулке.
С помощью Розалии Самойловны Землячки, заместителя председателя Совнаркома СССР, Маргарите Ивановне удалось получить для библиотеки особняк в Лопухинском переулке. Там с ноября 1943 года сначала только на втором этаже открылись новые читальные залы библиотеки. Книги продолжали храниться в Столешниковом переулке.
«Лопухинка»
Несмотря на войну, в библиотеку продолжали поступать новые книги, особенно по лингвистике и методике преподавания иностранных языков. Издания шли в первую очередь из Англии и США, так как это был период активного сотрудничества между странами антигитлеровской коалиции. Много приобреталось книг по военной тематике. Ближе к концу войны, после почти трехлетнего перерыва, в библиотеке возродились индивидуальные и групповые консультации по иностранным языкам и курсы иностранных языков.
Сразу после окончания Великой Отечественной войны Маргарита Ивановна значительно пополнила библиотечный фонд, в течение почти полутора лет занимаясь в Германии спасением, сбором и сохранением книг из разоренных немецких библиотек, а также поиском реквизированных собраний.
Делалось это в рамках возмещения потерь, которые потерпели советские библиотеки во время первых лет войны. В Берлин Маргарита Ивановна в звании подполковника прибыла 6 мая и уже там встречала новость о капитуляции Германии.
Делалось это в рамках возмещения потерь, которые потерпели советские библиотеки во время первых лет войны. В Берлин Маргарита Ивановна в звании подполковника прибыла 6 мая и уже там встречала новость о капитуляции Германии.
Послевоенная Германия
Потсдам, дворец Сан-Суси: А. В. Рудомино, М. И. Рудомино, ординарец В. Балакин и шофер С. Казарцев. Июнь 1945 года
«Берлина нет, и поэтому сложно работать. Поверить трудно, что видим своими глазами. На машине едем по часу — и всего несколько целых домов. Если бы не жители, которые все же имеются на улицах, то город — мертвый, город руин…
В работе пока ничего утешительного. Много вывезено, много спрятано, много под руинами. Устаем зверски».
«Берлина нет, и поэтому сложно работать. Поверить трудно, что видим своими глазами. На машине едем по часу — и всего несколько целых домов. Если бы не жители, которые все же имеются на улицах, то город — мертвый, город руин…
В работе пока ничего утешительного. Много вывезено, много спрятано, много под руинами. Устаем зверски».
«Разинка»
Новый статус. «Разинка». Семейная жизнь
Вскоре после войны кардинальным образом изменился статус библиотеки. Из Государственной центральной библиотеки иностранной литературы (ГЦБИЛ) она превратилась во Всесоюзную государственную библиотеку иностранной литературы (ВГБИЛ) и сменила свой гуманитарный профиль на универсальный. Изменение это было до некоторой степени вынужденным.
В 1946 году постановлением Совета министров СССР за подписью Сталина было организовано Издательство иностранной литературы, на которое возлагалась обязанность выписывать иностранную литературу. Библиотека же такой возможности лишалась, а значит, больше не могла обновлять свой фонд.
Согласно постановлению Совета министров, Издательство иностранной литературы должно было организовать при себе библиотеку иностранной литературы, но директор Издательства Борис Леонтьевич Сучков предпочел не создавать с нуля новую библиотеку, а обратиться к Маргарите Ивановне. В результате их договоренности и последующего постановления Совета министров Библиотека иностранной литературы, сохраняя свой публичный статус, передавалась в ведение Издательства иностранной литературы, приобретала универсальный профиль и могла располагать крупными валютными ассигнованиями на покупку иностранной литературы.
В 1946 году постановлением Совета министров СССР за подписью Сталина было организовано Издательство иностранной литературы, на которое возлагалась обязанность выписывать иностранную литературу. Библиотека же такой возможности лишалась, а значит, больше не могла обновлять свой фонд.
Согласно постановлению Совета министров, Издательство иностранной литературы должно было организовать при себе библиотеку иностранной литературы, но директор Издательства Борис Леонтьевич Сучков предпочел не создавать с нуля новую библиотеку, а обратиться к Маргарите Ивановне. В результате их договоренности и последующего постановления Совета министров Библиотека иностранной литературы, сохраняя свой публичный статус, передавалась в ведение Издательства иностранной литературы, приобретала универсальный профиль и могла располагать крупными валютными ассигнованиями на покупку иностранной литературы.
Новый статус
В 1949 году Маргарита Ивановна перевела читальные залы библиотеки в новые помещения на улице Разина (сейчас это Варварка).
«Разинка»
«До революции здесь размещалось Правление Торгового дома Морозовых. Подвалом дома служило отреставрированное в настоящее время английское подворье XIV века — посольский приказ Ивана Грозного, где заключались торговые сделки с англичанами. Библиотеку стали уменьшительно называть "Разинка" (до того "Лопухинка", а потом, когда мы переехали в новое здание на Ульяновской улице, 1, нас стали называть "Иностранка")».
Библиотека быстро развивалась: расширила штат сотрудников, увеличила комплектование, в том числе естественно-научных книг, и в итоге собрала прекрасную коллекцию литературы по математике, физике, химии, биологии, геологии, астрономии, теоретической механике.
Но Маргарита Ивановна старалась не забывать о филологической основе библиотеки. Особое внимание она уделяла развитию лектория: приглашала на встречи с читателями иностранных деятелей культуры. В библиотеке выступали Ричард Олдингтон, Джон Стейнбек, Эрскин Колдуэлл, Пабло Неруда, Чарльз Перси Сноу, Джеймс Олдридж, Арнольд Цвейг, Николас Гильен, Роберт Фрост, Ирвинг Стоун и многие другие.
Но Маргарита Ивановна старалась не забывать о филологической основе библиотеки. Особое внимание она уделяла развитию лектория: приглашала на встречи с читателями иностранных деятелей культуры. В библиотеке выступали Ричард Олдингтон, Джон Стейнбек, Эрскин Колдуэлл, Пабло Неруда, Чарльз Перси Сноу, Джеймс Олдридж, Арнольд Цвейг, Николас Гильен, Роберт Фрост, Ирвинг Стоун и многие другие.
«Развертыванию деятельности в области естественных наук нам "помогло" такое бедствие, как "лысенковщина", из-за которой оказались отлученными от науки и практической работы многие талантливые биологи-генетики, хорошо владевшие иностранными языками. Так нашими сотрудниками стали известные ученые и библиографы-естественники М.А.Арсеньева, Л.Д.Бергельсон, Е.Н.Волотов, В.В.Хвостова, В.П.Эфроимсон и др. В то время, время борьбы с генетикой и космополитизмом, их никуда не брали на работу, и я взяла их в Библиотеку. Они называли себя "Маргариты Ивановны падшие ангелы"».
В эти годы много событий, не всегда радостных, происходило и в семье Маргариты Ивановны. В 1946 году умерла верная няня семьи – Анна Ивановна.
Семейная жизнь
М.И. Рудомино справа, в центре – А.И. Марченко (няня) с Адрианом. Весна, 1926
«Она прожила у нас более 20 лет до своей кончины в 1946 году. В семье Москаленко она провела всю свою трудовую жизнь, начавшуюся в пятнадцатилетием возрасте. Она была для нас как родная. Вырастила наших детей — сына Адриана и дочь Марианну».
«Она прожила у нас более 20 лет до своей кончины в 1946 году. В семье Москаленко она провела всю свою трудовую жизнь, начавшуюся в пятнадцатилетием возрасте. Она была для нас как родная. Вырастила наших детей — сына Адриана и дочь Марианну».
В 1948 году трагически погиб брат мужа Маргариты Ивановны – Юрий Николаевич Москаленко. Тогда же серьезно заболел Адриан, который, вернувшись после демобилизации в марте 1947 года, поступил в Московский институт международных отношений. Адриан перенес операцию, выздоровел, оставил МИМО и поступил в Институт внешней торговли. После он долго работал в Министерстве внешней торговли. Он женился в 1968 году, а через год у Маргариты Ивановны появился внук Василий.
Дочь Марианна окончила школу с серебряной медалью и поступила в Институт тонкой химической технологии имени М. В. Ломоносова. В 1959 году она пошла работать в лабораторию академика М. И. Кабачника в Институте элементоорганической химии АН СССР. А в 1960 году вышла замуж за пианиста Андрея Макарочкина, и через пять лет у них родился сын Алексей. В те же годы Марианна стала кандидатом химических наук.
Сама Маргарита Ивановна тоже собиралась защитить кандидатскую диссертацию, выбрав в качестве темы развитие современного библиотечного дела в Дании. Но из-за невероятной загруженности в библиотеке так и не завершила свою научную работу.
В 1950-х годах семья Рудомино построила свой отдельный дом на участке в Барвихе. А в 1964 году Маргарита Ивановна с Василием Николаевичем получили отдельную квартиру в Москве, наконец-то выехав из коммуналки, доставшейся им «в наследство» от Луначарского. Новая квартира находилась в Большевистском (ныне Гусятникове) переулке рядом с Чистыми прудами.
Маргарита Ивановна считала своим долгом следить за современной культурой. Она обожала музыку, часто ходила с мужем в консерваторию, дома у них хранилась большая коллекция пластинок. Также они любили кино, а телевизору, конечно же, предпочитали книги.
Дочь Марианна окончила школу с серебряной медалью и поступила в Институт тонкой химической технологии имени М. В. Ломоносова. В 1959 году она пошла работать в лабораторию академика М. И. Кабачника в Институте элементоорганической химии АН СССР. А в 1960 году вышла замуж за пианиста Андрея Макарочкина, и через пять лет у них родился сын Алексей. В те же годы Марианна стала кандидатом химических наук.
Сама Маргарита Ивановна тоже собиралась защитить кандидатскую диссертацию, выбрав в качестве темы развитие современного библиотечного дела в Дании. Но из-за невероятной загруженности в библиотеке так и не завершила свою научную работу.
В 1950-х годах семья Рудомино построила свой отдельный дом на участке в Барвихе. А в 1964 году Маргарита Ивановна с Василием Николаевичем получили отдельную квартиру в Москве, наконец-то выехав из коммуналки, доставшейся им «в наследство» от Луначарского. Новая квартира находилась в Большевистском (ныне Гусятникове) переулке рядом с Чистыми прудами.
Маргарита Ивановна считала своим долгом следить за современной культурой. Она обожала музыку, часто ходила с мужем в консерваторию, дома у них хранилась большая коллекция пластинок. Также они любили кино, а телевизору, конечно же, предпочитали книги.
Старюсь читать только лучшие произведения художественной литературы. Могу спокойно отложить некоторые книги в сторону. Слишком дорожу своим временем. Если не выработать в себе самодисциплину, то можно разбросаться и упустить что-то главное в жизни и в своей работе. Например, я как член редколлегии журнала "Иностранная литература" прочла роман в то время еще малоизвестного колумбийского писателя Габриеля Гарсиа Маркеса "Сто лет одиночества", предложила напечатать его в журнале и до сих пор нахожусь под впечатлением этой прекрасной книги.
В 1957 году вышел на пенсию муж Маргариты Ивановны. Василий Николаевич болел и жил на даче, а Маргарита Ивановна, оставаясь в Москве, продолжала добиваться того, чтобы у Библиотеки иностранной литературы появилось собственное здание. Маргарита Ивановна очень скучала по мужу и постоянно писала ему, строя новые планы и вспоминая самые счастливые мгновения.
«1924 год, когда приехал из Киева, а я уже в декрете была и лошадь по саду понесла и ты побежал за ней, а я осталась одна; 1936 год, когда Марианка родилась и мы сидели вместе в комнате, полные чувств; 1956 год, когда мы вернулись из Карловых Вар и у нас было два дня отпуска и мы встали в 12 часов дня и разговаривали, сидя на диване у Адриана; и 1957 год, когда ты только что ушел на пенсию и я бежала домой, чтобы побыть с тобой, и чувствовала себя, как в первые годы жизни с тобой».
14 января 1966 года после многочасовой операции умер Сергей Королев, племянник мужа. И хотя в последние годы его жизни Маргарите Ивановне редко когда удавалось с ним увидеться, потому что почти все его время занимали разработка ракет и спутника, космические проекты, при встречах они общались так же дружески, как и прежде.
В дни пятидесятилетия Королева вся семья Рудомино приехала к нему в гости. На Маргариту Иванову произвели огромное впечатление его рассказы о покорении космоса и подарок, который он получил от коллег, – огромный глобус Луны со стоящей на нем его собственной фигурой.
В дни пятидесятилетия Королева вся семья Рудомино приехала к нему в гости. На Маргариту Иванову произвели огромное впечатление его рассказы о покорении космоса и подарок, который он получил от коллег, – огромный глобус Луны со стоящей на нем его собственной фигурой.
«О Королеве мы знали, что он знаменитый ученый, академик, генеральный конструктор. Но по-настоящему значение его вклада в историю человечества открылось мне, как и всему миру, лишь после его смерти. Только смерть выявляет истинный масштаб личности, и тогда особенно явственно становится видно непоправимое. Пятьдесят лет жили мы рядом и не осознавали истинного масштаба его личности. Детали быта, подробности становления характера, поведения, разговоры, о которых может знать и может помнить только один человек, все это оказывается невосполнимым и тем усиливает горечь утраты».
Собственное здание ВГБИЛ
Борьба за собственное здание.
ИФЛА, международная деятельность
ИФЛА, международная деятельность
Почти со дня основания Библиотеки иностранной литературы Маргарита Ивановна мечтала о том, чтобы у ее детища был собственный дом. Еще в 1936 году библиотеке был выделен участок в центре Москвы – в Настасьинском переулке, на углу с Большой Дмитровкой, – и вышло постановление о строительстве здания. Более того, спустя два года был утвержден архитектурный проект, но в 1939-м СССР вступил в войну с Финляндией и нельзя было достать даже гранит на облицовку здания, а когда началась Великая Отечественная война, все планы строительства были, конечно, полностью забыты.
Снова вопрос о строительства отдельного здания для библиотеки встал только в 1948 году. И уже через год ей предоставили участок – ровно тот, на котором она стоит сегодня. Но в Москве шла нешуточная борьба за землю, и через год или два библиотеку вычеркнули из планов строительства.
Снова вопрос о строительства отдельного здания для библиотеки встал только в 1948 году. И уже через год ей предоставили участок – ровно тот, на котором она стоит сегодня. Но в Москве шла нешуточная борьба за землю, и через год или два библиотеку вычеркнули из планов строительства.
Борьба за собственное здание
«Потом нас включили, затем опять исключили. Мне жаль, что я тогда не вела дневника. Буквально дня не проходило без каких-либо звонков, каких-либо приемов у начальства по поводу строительства нового здания Библиотеки. Один работник ЦК сказал мне как-то с укором и невольным изумлением: "Что вы за женщина такая! Мы вас гоним в дверь, так вы — в окно!" Так, например, в одном и том же отделе кто-то помог, а дальше, когда это уже пошло на утверждение, кто-то снял. И опять кто-то помог, а затем кто-то снял…»
В 1954 году Маргарите Ивановне предложили новый участок – за Соколом. В качестве основного архитектурного варианта рассматривался типовой проект пятиэтажной школы. Маргарита Ивановна могла еще согласиться с тем, как будет выглядеть библиотека, но на то, чтобы потерять расположение в центре Москвы, она пойти не могла.
Там были пустыри, и вот там должна была строиться Библиотека. Я тут же поняла, что если дам свое согласие, если я пойду с кем-то советоваться, а решение Президиум Моссовета вынесет сейчас, то будет все кончено. Это означало бы закрытие Библиотеки. Может быть, у меня тогда не хватило фантазии представить себе, что новые микрорайоны могут быстро вырасти, как это действительно и случилось. Но даже на сегодняшний день, а уже прошло 25 лет, я должна сказать, что, конечно, центральная научная библиотека должна располагаться в центре города, чтобы читателю можно было легко до нее добраться. Центр — есть центр. Наше сегодняшнее месторасположение — прекрасное. И я категорически не дала своего согласия. Я понимала, что иду на большой риск и что мой отказ повлечет неприятности для меня. Но Главполиграфиздат меня поддержало.
Тогда было решено вернуться к тому плану, который возник еще в 1949 году. На Ульяновской улице (ныне Николоямской) сразу же после освобождения площадки началось строительство здания для библиотеки.
Когда строительство подходило к концу, на почти готовое здание предъявил права Государственный комитет по науке. Лишь с большим трудом, подняв на уши всю московскую интеллигенцию и обратившись за помощью в Министерство культуры, Маргарите Ивановне удалось защитить интересы библиотеки. Переезд начался весной 1966 года. И только спустя год, 31 мая 1967 года, состоялось торжественное открытие нового здания: Библиотека иностранной литературы наконец-то получила свой такой долгожданный дом.
Когда строительство подходило к концу, на почти готовое здание предъявил права Государственный комитет по науке. Лишь с большим трудом, подняв на уши всю московскую интеллигенцию и обратившись за помощью в Министерство культуры, Маргарите Ивановне удалось защитить интересы библиотеки. Переезд начался весной 1966 года. И только спустя год, 31 мая 1967 года, состоялось торжественное открытие нового здания: Библиотека иностранной литературы наконец-то получила свой такой долгожданный дом.
Переезд
«Проект был сделан в архитектурной мастерской Д.Н.Чечулина — Д.Н.Чечулиным, Н.М.Молоковым и молодым архитектором В.А.Ситновым. Наблюдал за строительством и вносил поправки в проект В.А.Ситнов. Его жена Ю.С.Артамонова была главным дизайнером внутренних помещений Библиотеки. Я как раз в это время побывала в Дании и видела современные здания библиотек — большие светлые залы, никаких коридоров, много воздуха. Наш первоначальный проект отдавал душком. Поэтому я была довольна, когда В.А.Ситнов многое в проекте осовременил. Это довольно длительная работа отняла чуть ли не целый год».
«Боюсь показаться сентиментальной, но признаюсь: увидев на новых полках многострадальные книги, столько кочевавшие, испытавшие и подвальную сырость, и холод, и переезды в разные концы города, наконец поставленные на постоянное место в этом удобном хранилище, я не удержалась и поцеловала их. В переезде и перевозке книг участвовали все сотрудники, практически мы не закрывали Библиотеку для читателей ни на один день. Буквально на руках, по цепочке, 4-миллионный фонд был перенесен с грузовиков на ярусы хранилища».
М. И. Рудомино, 1969
С появлением у библиотеки своего здания Маргариту Ивановну поздравили многие старейшие читатели и защитники библиотеки, среди которых были академик, литературовед Михаил Павлович Алексеев, академик, лингвист и литературовед Виктор Максимович Жирмунский, начальник Главнауки в 1920-х годах Федор Николаевич Петров и, конечно, Корней Иванович Чуковский.
“
Дорогая Маргарита Ивановна!
Поздравляю Вас с великим новосельем! И как я жалею, что болезнь мешает мне стать постоянным посетителем Вашей дивной Библиотеки. Наконец-то осуществилась Ваша многолетняя мечта и теперь Вы уже не будете краснеть, когда какой-нибудь гордый сын Альбиона или Манхеттена посетит Ваше гордое книгохранилище. Воображаю, сколько работы пришлось проделать Вам и Вашим милым сотрудницам.
Кстати, небольшое дело. Очень возможно, что я не бессмертен. Не возражаете ли Вы против того, чтобы я завещал Вашей Библиотеке имеющиеся у меня англо-американские книги? В завещании я поручу дело передачи своей внучке Елене Чуковской.
Еще раз приношу Вам свои поздравления.
Я болен. Завтра меня увозят в больницу.
Ваш Чуковский.
21. V.67
Поздравляю Вас с великим новосельем! И как я жалею, что болезнь мешает мне стать постоянным посетителем Вашей дивной Библиотеки. Наконец-то осуществилась Ваша многолетняя мечта и теперь Вы уже не будете краснеть, когда какой-нибудь гордый сын Альбиона или Манхеттена посетит Ваше гордое книгохранилище. Воображаю, сколько работы пришлось проделать Вам и Вашим милым сотрудницам.
Кстати, небольшое дело. Очень возможно, что я не бессмертен. Не возражаете ли Вы против того, чтобы я завещал Вашей Библиотеке имеющиеся у меня англо-американские книги? В завещании я поручу дело передачи своей внучке Елене Чуковской.
Еще раз приношу Вам свои поздравления.
Я болен. Завтра меня увозят в больницу.
Ваш Чуковский.
21. V.67
После того как в 1959 году в СССР был создан Международный библиотечный совет, Библиотека иностранной литературы стала постепенно подключаться к международной деятельности по развитию библиотечного дела. Библиотека активно сотрудничала с ЮНЕСКО и Международной федерацией библиотечных ассоциаций и учреждений (ИФЛА), издавая бюллетени ЮНЕСКО и собирая все самые важные издания ЮНЕСКО и абсолютно все издания ИФЛА. Маргарита Ивановна участвовала в работе ИФЛА с 1960 года, в 1967–1969 годах была вице-президентом, а в 1970-1972 годах первым вице-президентом этой организации. В 1970 году она принимала в родной библиотеке 32-й конгресс ИФЛА, в котором приняли участие более 500 библиотекарей из 50 стран мира. А в 1973 году на конгрессе ИФЛА в Париже ей было присвоено звание пожизненного почетного вице-президента.
От работы в ИФЛА у Маргариты Ивановны сохранилось множество воспоминаний. Самое яркое, быть может, было связано с ее пребыванием в составе советской делегации на 39-й Сессии ИФЛА, проходившей во Франкфурте-на-Майне в августе 1968 года, в те самые дни, когда СССР ввел войска в Чехословакию. В городе начались демонстрации протеста, и члены советской группы даже стали опасаться за свою безопасность. Директор Болгарской библиотеки, испугавшись, решила лететь в Софию и предложила Маргарите Ивановне и другим советским библиотекарям последовать за ней, но Маргарита Ивановна наотрез отказалась, чувствуя как вице-президент ИФЛА свою ответственность за то, как проходит Сессия, и за туристическую группу библиотекарей, приехавших во Франкфурт-на Майне.
От работы в ИФЛА у Маргариты Ивановны сохранилось множество воспоминаний. Самое яркое, быть может, было связано с ее пребыванием в составе советской делегации на 39-й Сессии ИФЛА, проходившей во Франкфурте-на-Майне в августе 1968 года, в те самые дни, когда СССР ввел войска в Чехословакию. В городе начались демонстрации протеста, и члены советской группы даже стали опасаться за свою безопасность. Директор Болгарской библиотеки, испугавшись, решила лететь в Софию и предложила Маргарите Ивановне и другим советским библиотекарям последовать за ней, но Маргарита Ивановна наотрез отказалась, чувствуя как вице-президент ИФЛА свою ответственность за то, как проходит Сессия, и за туристическую группу библиотекарей, приехавших во Франкфурт-на Майне.
ИФЛА
Придя на заседание Сессии, мы услышали успокоительные слова от президента Библиотечного общества ФРГ. Он сказал, что в городе действительно проходят демонстрации протеста, но что городская полиция предупреждена, и если студенты захотят нас вывести с заседания Сессии, то он знает путь на улицу, где их наверняка не будет — под зданием университета. На заседании Исполкома президента ИФЛА лорда Ф.Френсиса предупредили, что митингующие студенты хотят взять советского представителя в заложники, когда он, т. е. — я, будет выходить из здания университета. Тогда первый вице-президент ИФЛА бельгиец Герман Либарс предложил всем снять с одежды таблички с указанием принадлежности к соответствующим странам. Так и сделали, и я спокойно со всеми вместе вышла из здания университета после окончания заседания Исполбюро.
Напряжение не спадало до самого окончания Сессии: члены делегации из Чехословакии ходили с транзисторами, включенными на полную мощность, в результате чего между ними и одним из членов советской группы произошла настоящая потасовка. Маргарита Ивановна была ужасно расстроена неспособностью коллег найти общий язык.
Маргарита Ивановна до конца жизни следила за деятельностью ИФЛА и даже собиралась написать ее историю. В свою очередь, ИФЛА поддерживала Маргариту Ивановну даже после того, как ее отправили в отставку с должности директора Библиотеки иностранной литературы. В 1977, когда ИФЛА отмечала пятидесятилетие, Маргариту Ивановну пригласили на Сессию в Брюссель, а в 1981 году она побывала на своей последней Сессии, проходившей в Лейпциге.
Маргарита Ивановна до конца жизни следила за деятельностью ИФЛА и даже собиралась написать ее историю. В свою очередь, ИФЛА поддерживала Маргариту Ивановну даже после того, как ее отправили в отставку с должности директора Библиотеки иностранной литературы. В 1977, когда ИФЛА отмечала пятидесятилетие, Маргариту Ивановну пригласили на Сессию в Брюссель, а в 1981 году она побывала на своей последней Сессии, проходившей в Лейпциге.
Отставка
Последние годы.
«Справедливость восторжествовала»
«Справедливость восторжествовала»
В 1973 году Маргарите Ивановне исполнялось 73 года. Она уже начинала потихоньку искать себе замену, собираясь перейти на другую должность, чтобы писать историю родной библиотеки. Тем более что атмосфера вокруг библиотеки в те годы была не самая хорошая: в адрес Маргариты Ивановны как руководителя учреждения звучало слишком много несправедливых упреков.
В мае 1973 года Маргариту Ивановну отправили в отставку после 52 лет директорства, не сохранив для нее желаемого места в штате библиотеки. За месяц до ее увольнения библиотека получила официальный статус научного учреждения, за которым последовало повышение окладов, чего Маргарита Ивановна добивалась в течение многих лет. Новым директором Библиотеки иностранной литературы стала Людмила Алексеевна Гвишиани, дочь председателя Совета министров СССР Алексея Николаевича Косыгина, взявшая после смерти отца двойную фамилию Гвишиани-Косыгина.
В мае 1973 года Маргариту Ивановну отправили в отставку после 52 лет директорства, не сохранив для нее желаемого места в штате библиотеки. За месяц до ее увольнения библиотека получила официальный статус научного учреждения, за которым последовало повышение окладов, чего Маргарита Ивановна добивалась в течение многих лет. Новым директором Библиотеки иностранной литературы стала Людмила Алексеевна Гвишиани, дочь председателя Совета министров СССР Алексея Николаевича Косыгина, взявшая после смерти отца двойную фамилию Гвишиани-Косыгина.
Отставка
«Так, 7 ноября 1972 года, в день годовщины Октябрьской революции, меня ночью вызвали в Библиотеку. Что случилось? А случилось очень серьезное по тем временам ЧП. По краю крыши Библиотеки, со стороны высотного дома на Котельнической набережной, был расположен светящийся лозунг "Да здравствует марксизм-ленинизм — вечно живое интернациональное учение!" Той ночью была вывернута часть электролампочек в слове "интернациональное", и лозунг получил "вредительскую" направленность: "Да здравствует марксизм-ленинизм — вечно живое национальное учение!" Об этом тут же сообщили в МК партии, а в первый послепраздничный день об этом уже знали в ЦК. Все понимали, что это явная провокация. После праздников я спросила библиотечного офицера госбезопасности (работника КГБ): "Что произошло?" Он ответил: "Маргарита Ивановна, я даю Вам честное слово, что мы к этому непричастны. Это что-то местное. Буду выяснять". Через некоторое время выяснилось, что лампочки выкрутил библиотечный плотник за две бутылки водки, полученные от начальника отдела кадров Библиотеки — ставленника Министерства культуры».
После того как Маргарита Ивановна была уволена с должности директора библиотеки, многие организации, с которыми она сотрудничала, перестали обращаться к ней и ей не с кем было поделиться уникальным опытом, накопленным за все те годы, что она стояла во главе одной из крупнейших библиотек в стране.
Маргариту Ивановну очень расстраивало, что она оказалась не нужна библиотеке, с которой была связана почти вся ее жизнь, и в последующие годы она заходила в библиотеку лишь несколько раз, чтобы покопаться в архиве: она начала готовить книгу воспоминаний.
Настоящей отдушиной после ухода из библиотеки стала для Маргариты Ивановны семья. 16 января 1974 года они с мужем отметили золотую свадьбу – на юбилей в Барвиху приехали все ближайшие родственники и друзья. Многие старые сотрудники библиотеки тоже навещали Маргариту Ивановну на даче и, конечно же, непременно собирались у нее в день ее рождения. Помнили о ней и зарубежные коллеги: у нее дома в Москве или на даче в Барвихе бывали с визитом директора иностранных библиотек, руководители ИФЛА.
Маргариту Ивановну очень расстраивало, что она оказалась не нужна библиотеке, с которой была связана почти вся ее жизнь, и в последующие годы она заходила в библиотеку лишь несколько раз, чтобы покопаться в архиве: она начала готовить книгу воспоминаний.
Настоящей отдушиной после ухода из библиотеки стала для Маргариты Ивановны семья. 16 января 1974 года они с мужем отметили золотую свадьбу – на юбилей в Барвиху приехали все ближайшие родственники и друзья. Многие старые сотрудники библиотеки тоже навещали Маргариту Ивановну на даче и, конечно же, непременно собирались у нее в день ее рождения. Помнили о ней и зарубежные коллеги: у нее дома в Москве или на даче в Барвихе бывали с визитом директора иностранных библиотек, руководители ИФЛА.
Последние годы
На таких встречах всегда царила атмосфера профессиональной близости. Мне бывало приятно, что мои зарубежные коллеги чувствовали себя у меня в гостях раскованно, что им весело у меня. Я забывала, что я пенсионер, и чувствовала себя, как в старые времена, и была им очень благодарна. Обычно мы обедали у меня. Моя невестка Наташа пекла свой знаменитый пирог с капустой по старому русскому рецепту. Все бывали в восторге. Никогда такого не ели. Однажды, когда у нас в гостях были лорд Френсис с женой Кити, им так понравился приготовленный Наташей московский борщ, что они трижды просили добавки. И к тому же, с удовольствием съели мясо, нашпигованное салом и чесноком.
Советская делегация на сессии ИФЛА в Брюсселе, 1975 год
Активная библиотечная жизнь возвращалась в жизнь Маргариты Ивановны в связи с Международной федерацией библиотечных ассоциаций и учреждений: даже будучи на пенсии, она участвовала в сессиях ИФЛА. Кроме того, весной 1976 года министерство культуры ГДР пригласило ее вместе с мужем в путешествие по стране – они смогли объехать на личной машине все главные достопримечательности и посетить самые важные библиотеки.
Маргарита Ивановна с мужем старались заботиться о себе и ежегодно ездить отдыхать в санатории, но здоровье постепенно начинало их подводить. 20 апреля 1977 года у Василия Николаевича был инфаркт, 6 июля случился второй. Почти полгода он провел в больнице, но все же встал на ноги и прожил еще около четырех лет. Он умер 9 февраля 1981 года. Ему был 91 год.
Маргарита Ивановна с мужем старались заботиться о себе и ежегодно ездить отдыхать в санатории, но здоровье постепенно начинало их подводить. 20 апреля 1977 года у Василия Николаевича был инфаркт, 6 июля случился второй. Почти полгода он провел в больнице, но все же встал на ноги и прожил еще около четырех лет. Он умер 9 февраля 1981 года. Ему был 91 год.
«Я благодарна судьбе, что она подарила нам 57 лет счастливой семейной жизни. Мы, конечно, не имели права требовать большего. Василий Николаевич умер в хорошей умственной форме, но перенес два инфаркта и мы все боялись, чтобы не было третьего. А умер он от обострения желчно-каменной болезни, которой страдал почти всю свою жизнь. Мы прожили нашу супружескую жизнь душа в душу. Он был умным, благородным человеком, любил людей, был настоящим интеллигентом. Ему я бесконечно обязана тем, что стала такой, какая есть. Всю жизнь он помогал мне, жил моими интересами, и я часто думала, что если бы его не было, то, возможно, не было бы и моей Библиотеки».
После смерти мужа Маргарита Ивановна не осталась одна. Она проводила время с детьми и внуками, много ездила. Летом 1981 года с внуком Василием плавала на пароходе по маршруту Москва – Ленинград – Выборг, осенью была на очередной Сессии ИФЛА, проходившей в Лейпциге, и потом еще две недели путешествовала по стране, а в 1982 году почти два месяца провела во Франции…
Жизнь Маргариты Ивановны в это время наполняли поездки, заботы о внуках, написание воспоминаний и статей.
Жизнь Маргариты Ивановны в это время наполняли поездки, заботы о внуках, написание воспоминаний и статей.
С 1986 года Маргарита Ивановна начала возвращаться к активному участию в жизни родной библиотеки. У нее стали брать интервью, она выступила в печати со статьей о насущных проблемах библиотек, приняла участие в Круглом столе Фонда культуры и журнала «Наше наследие», на котором рассказала о том, каким ей видится выход Библиотеки иностранной литературы из кризиса.
В 1987 году Людмила Алексеевна Гвишиани-Косыгина уволилась из библиотеки, а на ее место была назначена знаток библиотечного дела Наталия Петровна Игумнова, занимавшая ранее должность заместителя директора Государственной библиотеки им. В. И. Ленина. У нового директора не сложились отношения с коллективом, и Маргарита Ивановна с горечью наблюдала за тем, как отсутствие взаимопонимания между сотрудниками ведет библиотеку в тупик.
В феврале 1989 года она написала Председателю Советского Фонда культуры Дмитрию Сергеевичу Лихачеву, чтобы поставить его в известность о происходящем в библиотеке. Лихачев поддержал Маргариту Иванову и выразил свое беспокойство в связи с состоянием дел в библиотеке в письме министру культуры СССР.
В 1987 году Людмила Алексеевна Гвишиани-Косыгина уволилась из библиотеки, а на ее место была назначена знаток библиотечного дела Наталия Петровна Игумнова, занимавшая ранее должность заместителя директора Государственной библиотеки им. В. И. Ленина. У нового директора не сложились отношения с коллективом, и Маргарита Ивановна с горечью наблюдала за тем, как отсутствие взаимопонимания между сотрудниками ведет библиотеку в тупик.
В феврале 1989 года она написала Председателю Советского Фонда культуры Дмитрию Сергеевичу Лихачеву, чтобы поставить его в известность о происходящем в библиотеке. Лихачев поддержал Маргариту Иванову и выразил свое беспокойство в связи с состоянием дел в библиотеке в письме министру культуры СССР.
«Справедливость восторжествовала»
Все это время я полностью жила делами моей Библиотеки и в целом библиотечными делами страны. Я была в курсе всех дел Библиотеки и видела, что я нужна, что нужны мои советы. В общем, я с головой окунулась в жизнь Библиотеки.
Весной 1989 года кризис усугубился: библиотеку разрывали внутренние конфликты, сотрудники части отделов объявили забастовку. В итоге на общем голосовании сотрудников директору был объявлен вотум недоверия. После долгих трений коллективу библиотеки предоставили возможность самому выбирать себе директора. Выборы состоялись 30 октября 1989 года, и Маргарита Ивановна была счастлива узнать, что директором библиотеки был избран знаменитый ученый Вячеслав Всеволодович Иванов, а его первым заместителем стала Екатерина Юрьевна Гениева.
Новое руководство оказывало Маргарите Ивановне большое уважение, памятуя о важнейшей роли, которую она сыграла в жизни библиотеки. Вячеслав Всеволодович и Екатерина Юрьевна вместе были у нее в гостях в Барвихе 16 марта 1990 года, совсем незадолго до ее смерти. Во время этой встречи она была бодра и общительна, но к концу месяца ее здоровье резко ухудшилось. Маргарита Ивановна умерла 9 апреля 1990 года. Похоронена она на Донском кладбище рядом с мужем.
Уже 3 июля в день девяностолетия Маргариты Ивановны у центрального входа Библиотеки иностранной литературы установили мемориальную доску с надписью: «Всесоюзная государственная библиотека иностранной литературы основана Маргаритой Ивановной Рудомино в 1922 году». А 30 августа библиотеке было присвоено имя ее легендарной основательницы.
Новое руководство оказывало Маргарите Ивановне большое уважение, памятуя о важнейшей роли, которую она сыграла в жизни библиотеки. Вячеслав Всеволодович и Екатерина Юрьевна вместе были у нее в гостях в Барвихе 16 марта 1990 года, совсем незадолго до ее смерти. Во время этой встречи она была бодра и общительна, но к концу месяца ее здоровье резко ухудшилось. Маргарита Ивановна умерла 9 апреля 1990 года. Похоронена она на Донском кладбище рядом с мужем.
Уже 3 июля в день девяностолетия Маргариты Ивановны у центрального входа Библиотеки иностранной литературы установили мемориальную доску с надписью: «Всесоюзная государственная библиотека иностранной литературы основана Маргаритой Ивановной Рудомино в 1922 году». А 30 августа библиотеке было присвоено имя ее легендарной основательницы.
«Я была очень довольна, что Катя Гениева, которую я знала как умного научного сотрудника, прекрасного переводчика и литературоведа, замахнувшегося на комментарии к самому известному, но и самому трудному произведению XX века — "Улиссу" Джойса, оказалась прекрасным организатором. И у меня появилась надежда, что она вытянет Библиотеку».
«Когда меня за дружбу с Пастернаком выгнали из профессуры Московского университета, мне предложили выступать с публичными лекциями в библиотеке... Когда начались новые времена, мой давний друг священник Александр Мень стал уговаривать меня согласиться стать директором Библиотеки иностранной литературы, освободившейся от навязанной раньше в качестве обязательного официального лица дочери Косыгина. Мнение отца Александра для меня много значило. О том же со мной неоднократно говорили Екатерина Юрьевна Гениева (позднее моя заместительница и преемница на посту директора) и другие лидеры тогда пробудившегося к общественной жизни объединения всех библиотечных сотрудников. Они и избрали меня директором на общем собрании осенью 1989 года (тогда короткое время директоров избирали, а не назначали). Я успел побывать дома у М.И.Рудомино перед самой ее смертью. Она благословила меня на продолжение ею начатого».
Фотогалерея
Прямая речь
Маргарита Ивановна о книгах,
библиотеке и семье
библиотеке и семье
Библиотеки — это вечно. До нашей эры уже были библиотеки. А институты — это детище XIX и XX веков, и еще неизвестно, что с ними будет в XXI веке. Может быть, институты заменят еще чем-то новым. Но библиотеки останутся. Им замены нет.
Я решительно против библиофильства среди библиотекарей. Настоящий библиотекарь не сможет держать дома книги, которых нет в библиотеке, где он работает.
Телевизор — не люблю. По-моему, он хорош только для прямых репортажей с места событий. Главный же недостаток — обилие плохих передач. Редкий человек обладает такой дисциплиной, что может выключить телевизор в нужное время. И незаметно превращается в раба телевизора, который заменяет многим и театр, и музей, и книгу.
Многие люди резко отделяют работу от семейной жизни. У меня же работа и семья всегда переплетались — мы все были вместе.
Человек без родословной, человек, не передающий своим потомкам хотя бы минимум знаний о своем происхождении, об истории семьи, не только не вызывает уважения близких, но достоин осуждения детей и внуков.
Нередко я ходила по краю пропасти и часто испытывала ощущение бездны. Порой считала, что лечу вниз, но всегда что-либо вовремя меня спасало. Выжила, уцелела.
Мама вышла замуж без любви, без охоты, с досады на несостоявшийся брак и, вероятно, покорясь желанию своего отца, который настаивал на этом союзе. В будущем брак оказался неудачным. Так мама испортила жизнь себе, моему отцу, который глубоко ее любил, и мне, девочке, на глазах которой проходила несчастливая жизнь родителей. Это оставило болезненный, тяжелый след в моей душе. Еще в юности я всегда себе говорила, что если выйду замуж и у меня будут дети, то никогда не допущу, чтобы дети росли в такой тяжелой атмосфере, в какой росла я.
При любом нарушении или непослушании мама смотрела на меня таким мрачным взглядом, что я готова была провалиться сквозь землю. Помню, как однажды она увидела меня на переменке в гимназии с плюшкой во рту (нам запрещали покупать что-либо в буфете гимназии, а давали в корзиночке завтрак и какао) и так посмотрела на меня, что я боялась идти домой. Этот страх остался на всю жизнь.
Только уже будучи взрослой, я поняла, какую большую роль мама сыграла в моем развитии и какую огромную заботу она проявляла обо мне. Она научила меня понимать прекрасное в живописи, музыке, обращать внимание на главное и проходить мимо второстепенного. Она заставила меня пристально смотреть на мир, постепенно расширяя мой кругозор и развивая во мне интерес ко всему новому.
Христофор Михайлович [дядя] рассказывал, что утром 1 апреля 1916 года он ушел от папы в гостиницу, лег спать и уснул. Вдруг во сне к нему подошла девочка с белокурыми косами и умоляла его как можно скорее пойти в госпиталь к папе — он умирает. Христофор Михайлович хотел обнять девочку, т. е. меня, но видение исчезло. Он побежал к папе. Папа действительно умирал со словами обо мне. Это было в тот час, когда я плакала, идя по базару и думая о папе. Телепатия или что-либо другое? Но передача мыслей на расстояние состоялась. Всю жизнь переживаю, что опоздала с письмами к папе. Долго не писала. Папа просил писать, и с марта я начала часто ему отвечать. Но письма пришли к нему только после смерти, и я получила их обратно нераспечатанными вместе с его бумагами. Не могу себе простить такой моей беспечности!
Несмотря на мою бурную библиотечную жизнь, мы с мужем придерживались взгляда, что ее надо обязательно один-два раза в год прерывать для отдыха.
Без нашего коллектива, притом квалифицированного, дружного, без замечательных наших сотрудников просто не было бы ВГБИЛ! В этом и заключается секрет нашей живучести.
Я всегда отстаивала самостоятельность Библиотеки. Не знаю, откуда у меня уже тогда была такая убежденность в том, что если Библиотека будет самостоятельной, то она будет развиваться, а если будет при «ком-то», то ничего толкового не выйдет. Это убеждение я сохранила на всю жизнь. И это, безусловно, красной нитью проходило через все развитие Библиотеки.
Читатель всегда прав.
Что почитать
В сборник, посвященный памяти Маргариты Ивановны Рудомино, вошли ее избранные статьи 1976–1990 гг. и воспоминания о ней близко знавших ее людей.
Основным делом жизни Маргариты Ивановны Рудомино было создание и развитие Всероссийской государственной библиотеки иностранной литературы, ныне носящей ее имя. Еще в 1920-е годы она, совсем юная девушка, смело и целенаправленно начала претворять в конкретные дела свои представления о Библиотеке как о центре культуры и просвещения. Маргарита Ивановна стояла у истоков практики системного обучения иностранным языкам, создала новые формы и методы работы, новые творческие организации, связанные с иностранной книгой. Она сделала культурным фактом международное сотрудничество отечественных библиотек и установила постоянные контакты Библиотеки с выдающимися зарубежными деятелями науки и культуры, международными организациями.
В книге представлены воспоминания, дневники и письма Маргариты Ивановны, а также многочисленные документы и фотографии из архива семьи Рудомино.
В книге представлены воспоминания, дневники и письма Маргариты Ивановны, а также многочисленные документы и фотографии из архива семьи Рудомино.
Обновленное издание книги «Моя Библиотека», в которую вошли воспоминания о Маргарите Ивановне Рудомино близких друзей, коллег и просто восхищавшихся ею людей. Книгу открывает предисловие Екатерины Юрьевны Гениевой. Воспоминания сопровождаются письмами, документами и фотографиями из архива семьи Рудомино.
Адриан Васильевич Рудомино, сын Маргариты Ивановны, отобрал из огромного семейного собрания и архива ВГБИЛ самые интересные и выразительные фотографии, написал увлекательный текст и составил прекрасную книгу-альбом, ярко раскрывающую жизнь и судьбу своей матери, а также славную историю ее библиотеки на фоне почти векового пути нашей страны.
Понять Войну тем, кто ее не знал, можно лишь одним способом: погрузиться в глубь частных событий, посмотреть на эти четыре года глазами очевидцев. Ни романы, ни труды историков не смогут передать «запах» жизни в военные годы, даже воспоминания не в силах точно воспроизвести ее дыхание. Только документам, являющимся отражением жизни на бумаге или пленке, дана эта власть. Да, они сухи и немногословны; да, они часто требуют критического к себе отношения, они не лишены многих других изъянов. Но главное остается неподвластно критике – каждый документ является отпечатком реальной, не выдуманной жизни. Перед вами книга, состоящая из таких отпечатков. Минимум авторского текста, только необходимые комментарии. Остальное – живая история Библиотеки иностранной литературы в годы Великой Отечественной войны. Стены, книги, бомбы, а главное - люди. Библиотекари и читатели, они встанут перед вами и тихо расскажут о том, что значит Жизнь во время Войны. Читайте, вспоминайте, узнавайте, чувствуйте... Составление и комментарии Игоря Бордаченкова.
О Маргарите Ивановне
Какой ее запомнили современники