2024 год в России объявлен годом семьи. Понятие семьи напрямую связано с понятием детства и материнства. Все мы дети своих родителей, а они, в свою очередь, дети наших бабушек и дедушек. Мы предлагаем электронную выставку, из которой вы узнаете об образе матери и дитя в литературе, фольклоре, мифологии, религии, истории, искусстве и кинематографе.

© В статье использованы авторские художественные и музыкальные материалы. Все авторские права принадлежат правообладателям, материалы не используются в коммерческих целях. Кроме того, вы найдёте ссылки на каталог библиотеки и на тематические интернет-ресурсы.

Мама — самое тёплое, самое родное для каждого человека слово. Образ матери вечен: стар, как время и нов, как каждое мгновение. Это один из частых образов в литературе, поэзии, искусстве и фольклоре. Многие писатели, художники, скульпторы, музыканты строили своё творчество на основе этого образа. Часто он был автобиографическим, то есть «воспоминанием» о своей маме, замаскированным в художественное слово.

Для каждого ребёнка мама – это его личный бог, любящий, заботливый, покровительствующий, в меру строгий, а иногда и наказывающий за «проказы». Мама – это ворота в мир. Первое знакомство с окружающим миром ребёнок получает через неё, давшую жизнь. Недаром, во всех культурах издревле и поныне популярен жанр колыбельной. Часто в колыбельной сочетаются образы реальные и вымышленные, оживают стихии, предметы и планеты. Например, в чешской колыбельной говорится «Луна летит (по небу), у неё детей нет, а меня мама ей не продаст…».

Передаваемые из поколения в поколение, из уст в уста, они отражают, как в зеркале, уникальность и многоголосие вечного цикла жизни. Помимо чешских здесь представлены лужицкие и сербские песни. Главный образ в этих песнях — женщина, прежде всего женщина-мать.

Впрочем, темы взрослых детей, покинувших «родное гнездо» не менее распространены. Например, мотив прощания с сыном, уходящим на чужбину или на войну, или замужество дочери, вспоминающей родной дом. Печаль навевают песни о сиротах и их свадьбе, где нет благословения матери. Не менее печален мотив «ухода» мамы.

Образ материнства и детства – благодатная тема в поэзии. В антологии A la madre представлен образ матери в аргентинской поэзии. Сборник знакомит нас с голосами более шестидесяти аргентинских поэтов. Фигура мамы представлена очень многомерно в произведениях Хосе Бетиноти, Олегарио Андраде, Хосе Эрнандеса, классика XX века Македонио Фернандес, Энрике Банчс, Альфонсины Сторни, Альмафуэрте, Ольги Ороско, Луиса Франко и других. Также представлены стихотворения анонимных авторов.

Эти произведения — целый спектр эмоциональных воспоминаний в образе матери-домохозяйки, самоотверженной, защищающей, которая кормит, утешает и всегда рядом. Многие стихи глубоко лиричны, проникновенны и трогательны. Так, Рикардо Э. Молинари в стихотворении «¡Toma, Oh tiempo, estas llamas!», тоскует по матери, её образ предстаёт ему как ожидающая встречи «в развивающейся на ветру одежде», и ничто «ни страсть, ни порфира» не могут заменить ему радости от этой встречи.

Составитель антологии Мария Елена Уолш пишет о своём труде так: «Многие дети найдут здесь «тайные выражения» для своих мам, которые так щедро дарят поэты. А мамы, читая, смогут завладеть глубокой, иногда и бессвязной или отчаянной любовью детей, которые стремились увековечить их в своей поэзии».

Многие поэты и писатели стремились увековечить образ своей мамы. Не исключение и Лаури Виита. Финский поэт, сын Альфильд Жозефины Никандер, назвал одно из своих стихотворений именем своей матери «Alfhild», тем самым увековечив её. Приведём отрывок этого стихотворения из сборника Молчи, поэт, пусть говорят стихи в оригинале и в переводе на русский.

Так, Георг Верт в стихотворении «An die Mutter zum Frübstück» говорит, что живя в Англии, он тоскует по родной земле, по своему дому: «Там стоит шкаф, такой верный и старый, и пианино с зелёным сукном, и герань цветёт за окном. И сидит на диване пожилая женщина, что читает и вяжет».

Тема материнства присутствует в творчестве многих писателей. Так, в сборнике Beyond egotism рассказывается о преломлении этого образа в произведениях английских писателей-модернистов: Джеймса Джойса, Вирджинии Вульф и Дэвида Герберта Лоуренса.

Если поэт озёрной школы Уильям Вордсворт представлял природу в образе Всеобщей матери, что созвучно представлениям многих древних культур о Великой Богине (женская форма Бога), то для писателей эпохи модерна восходящая лестница ребёнок – мать – природа – бог уже не прослеживается чётко. Однако, незримо между строк связь женщины-матери и природы всё же ощущается, но на более «мирском» физическом уровне как «семя» внутри утробы, как живая нить пуповины при рождении и как последующее отделение ребёнка от тела его родившей.

По сути, в романах писателей-модернистов образ матери синонимичен образу бога. Взрослые дети психологически, так или иначе, связаны как будто незримой пуповиной со своими матерями, даже после их смерти. Личная травма «взрослого сиротства» часто становится ключевым элементом их творчества. Образ матери в романах Лоуренса, Джойса и Вульф во многом автобиографичен, все они рано потеряли своих матерей.

Образ мамы связан с образом родного дома, и хотя его часто называют «отчий дом», но в сознании многих людей дом часто ассоциируется с «теплом маминых рук», с мамиными пирожками, с её безусловной любовью и заботой. Так, русские писатели XIX-XX веков осмыслили дом как константу человеческого сознания и бытия, ведь именно с дома начинается благоустройство жизни человека и общества. Художественное осмысление дома многообразно: от благоговейного отношения к дому в творчестве Николая Гоголя, Льва Толстого до сакрализации его в творчестве Фёдора Достоевского или Антона Чехова. Чувство же бездомности и сиротства – доминанта в творчестве Александра Грибоедова, Александра Герцена, Василия Розанова, Андрея Платонова и других русских писателей.

А в книге La maternità nell'arte вы сможете полюбоваться прекрасными изображениями матери и дитя в творчестве итальянских художников и скульпторов. Альбом содержит краткие биографии авторов. Также включены несколько произведений известных художников прошлого и подборка стихотворений на темы материнства. А сейчас предлагаем вам насладиться некоторыми из этих работ.

Тема материнства всеобъемлюща и выходит за рамки человеческого общества. Так, в зулусской (африканской) сказке «Почему у гепарда полосатые щёки» очень ярко описаны страдания матери-гепарда от разлуки с детьми.

В литературе подобные сюжеты описаны в известных историях Маугли Редьярда Киплинга и Тарзан Эдгара Райса Берроуза. Как мы помним, родителями этих детей стали волки и обезьяны. А в римской мифологии есть легенда о капитолийской волчице, вскормившей своим молоком двоих младенцев — Ромула и Рема, легендарных основателей города Рима. Плиний в «Естественной истории» утверждает, что её бронзовая скульптура стояла на Римском форуме около священной смоковницы. А Цицерон пишет, что скульптура располагалась на Капитолийском холме и однажды была поражена молнией; также он упоминает скульптуру «младенца, питающегося молоком волчицы».

Быть мамой всегда и радостно, и не просто одновременно. А что если твой ребёнок имеет вес в обществе? Быть матерью царя, императора или султана – задача не из лёгких. Такое материнство накладывает груз двойной ответственности, ведь наравне с нежным чувством к своему «малышу», сколько бы ни было ему лет, необходимо, так сказать, «держать лицо» перед обществом, а порой, и перед всем миром.

Для незнакомых с этой сказкой скажем, что сердце матери не обмануло, и принц действительно оказался жив. Доблестный, мудрый и великодушный Кодадад наследовал царство своего отца со столицей в городе Харран.

Интересно, что во многих эпосах народных рождение правителей и героев часто носит мистический или пророческих характер. Не исключение история о Кодададе. У его отца долго не было детей, но во сне ему явился величественный старец и изрёк: «Пойди наутро в свой сад, выбери самый спелый гранат и съешь столько зёрен, сколько хочешь иметь детей». Царь съел пятьдесят зёрен, и через некоторое время все пятьдесят его жён родили сыновей.

Хотя история о принце Кодададе обозначена, как сказка, если не считать присутствия в ней такого персонажа как Чёрный великан-людоед, то в целом повествование носит эпический характер: борьба за власть, дворцовые интриги, военные подвиги и победы.

Любители турецких сериалов, конечно же, вспомнят про грозную Валиде-султан, мать Сулеймана I из сериала «Великолепный век». Хотя многие сюжеты и персонажи были додуманы режиссёрами и сценаристами, образы главных героев построены на реальных исторических личностях. В существовании Валиде-султан историки не сомневаются, но кто она была на самом деле?

Подтверждением версии о реальности брака Селима и Айше-хатун служит древняя анонимная греческая хроника, в которой говорится об их свадьбе в Кафе (Феодосия) в 1511 году. В письмах к Крымскому хану Менгли I Герею, сохранившихся до наших дней, Селим обращается к нему «бабам» («мой отец»), что косвенно подтверждает, что он был его свёкром.

В 1520 году трон наследует сын Селима и Айше — Сулейман I. Известно, что мать имела большое влияние на сына. Айше возглавила его гарем и давала советы, к которым сын прислушивался. При жизни её титул назывался мехд-и ульа-йы салтанат — «колыбель великого султана». Позже к нему прибавится валиде-султан.

Помимо красоты, она обладала пытливым и глубоким умом. Не просто дворцовые интриги, а вопросы государственного устройства приходилось решать этой женщине. Так, доподлинно известно, что она непосредственно занималась вопросом организации новой административной единицы — Трабзонского эялета из бывшего государства Трабзона, входящего в Османскую империю. Также много времени уделяла благотворительности, строительству мечетей и медресе (учебное заведение).

В древнеиндийском эпосе Махабхарата показателен образ царицы Кунти, воспитавшей пятерых принцев-воинов династии Пандавов. Вследствие проклятия царь Панду не мог иметь детей, поэтому для продолжения рода наследники были «зачаты» двумя царицами от богов. Старшая жена Кунти родила троих: Юдхиштхиру от бога закона и справедливости Дхармы, Бхиму — от бога ветра Ваю и Арджуну от бога грома и молнии Индры. По просьбе мужа она передала этот дар младшей жене Мадри. Рождённые Мадри близнецы Накула и Сахадева — сыновья божеств Ашвинов.

Но вернёмся к историческим образам. Применимо ли к высокопоставленным особам выражение «первый ребёнок – последняя кукла, первый внук – первый ребёнок» – сложно сказать. Но в истории примеров таких не мало. Например, великорусская княгиня Ольга (893/920— 969), также известная под скандинавским именем Хельга. Повесть временных лет рассказывает,что Ольга была не из знатного рода из Пскова или Плескова (др.-рус. Плесковъ, Пльсковъ). Согласно Иоакимовской летописи, настоящее имя Ольги — Прекраса.

Она – первая из правителей Руси, принявшая христианство (в крещении – Елена), ознаменовав новую веху в истории развития Руси как с идеологической, так и с политической точки зрения.

Другая великая правительница в истории России — императрица Екатерина II (1729 – 1796) При рождении – София Августа Фредерика Ангальт-Цербстская, дочь князя Ангальт-Цербстского, племянница шведского короля Адольфа Фридриха.

Интересна и драматична судьба матери первого императора Китая. В 280 году до нашей эры в одном из семи королевств Древнего Китая родилась девочка по имени Ли Чжан. Семья имела отношение к правящему дому королевства Чжан, но была не богата. Когда Ли Чжан выросла, она стала наложницей купца Люй Бувей, которого любила всю свою жизнь, несмотря на предательство.

В то время в королевстве Чжан проживал принц из королевства Цинь. Он был практически заложником, гарантирующим ненападение со стороны Цинь. Купец Люй Бувей решил «сыграть свою игру» и знакомит прекрасную наложницу с принцем. Девушка очаровывает молодого человека, вскоре становится его женой и рожает сына. Через некоторое время принц становится королем, купец — его главным советником, а Ли Чжан — королевой.

Случайная «оплошность» перечеркнула сразу несколько судеб. На одном из пиров Лао Ай хвастается, что он «отчим императора» и может сместить его, когда захочет. Об этом доносят императору, которому уже 20 лет. В итоге Лао Ай был жестоко казнен, его дети убиты, Люй Бувей приговорён к самоубийству с помощью яда, а королева посажена под домашний арест до конца жизни.

Все описанные выше персонажи, реальные или вымышленные, были «просто женщинами». Их переживания близки и понятны каждой матери. А что если мама заколдована или она сама – чародейка? А может она то ли человек, то ли…?

Мама – один из основных архетипов, рождённых сознанием человека, положенный в основу многих легенд, мифов и сказок. Образ заворожённых или завораживающих мам в обилии представлен в богатой сокровищнице мирового фольклора. Так, в ирландском фольклоре есть сюжеты, где в результате союза человека и «чудо-женщины», например эльфа, рождаются дети.

У них рождается сын Бен. Он, как и отец, оказывается простым человеком. Брона ждёт второго ребёнка. Она вынуждена родить в море и, оставив на берегу новорожденную, исчезает. Девочке дают имя Сирша. Спустя время в Сирше просыпаются «мамины гены» и её неодолимо начинает тянуть к морю…

Надо сказать, что сюжеты супружества морских волшебных существ и людей популярны во многих народных культурах. И часто от таких союзов рождались дети. Таков, например, сюжет норвежской баллады Агнете и водяной. Прочитать эту историю в оригинале можно в книге Gjøstein Ballader og legender и ещё 13 средневековых норвежских баллад и легенд. Этот сюжет популярен и в других скандинавских, а также в европейских странах. Есть мнение, что баллада была заимствована из славянского фольклора.

В сборнике Японские легенды вы найдёте ещё много интересных историй про необычные союзы людей и морских созданий, бакэнэко (яп. 化け猫 «кошка-оборотень»), с духами, женщиной-пауком и даже с усопшими. Впрочем, подобные сюжеты в обилии присутствуют во всех культурах.

Часто эти создания иномирья живут рядом с людьми и умеют «маскироваться». Человеку, не знающему как их определить, бывает сложно разобраться кто перед ним. Впрочем, как показывают фольклорные сюжеты, люди и сами не против таких браков. Сюжеты сватовства к деве-лебеди, русалке, фее, женщине-джинну или ракшаси популярны по всему миру от Востока до Запада.

А поклонники сказов Павла Бажова, наверняка, вспомнят Танюшку из Малахитовой шкатулки. Девочка с ранних лет привлекала внимание непривычной для местных красотой – «сама чёрненька да басенька, а глазки зелёненьки». Нищая странница научила её «шелками да бисером шить», да так, что даже самые опытные мастерицы диву давались. Таня с близкими была не очень ласкова, «а к этой женщине так и льнет, так и льнет, а та в ответ её «доченькой» называет». Танюшка оказалась дочерью Медной горы хозяйки, то есть женщины-ящерицы.

Как известно, Бажов создавал свои произведения на основе уральского фольклора. Впрочем, сюжеты союза людей и полурептилий в избытке по всему миру.

Прослужив 25 лет, отставной солдат возвращается в родные края. По пути обратно многие просят солдата о помощи: белки, медвежата, Иванушка. Мальчик рассказал солдату, что ищет свою мать — Марью-искусницу, похищенную водяным царём Водокрутом XIII. Солдат и Иванушка оказываются в лесной глуши, где сталкиваются с самим Водокрутом, которого приводит в ступор произведённая солдатом дробь на барабане. Водяной соглашается даровать свободу Марье в обмен на барабан, затем показывает солдату и Иванушке свой подводный дворец с его обитателями: советник Квак, пираты, мудрец-молчальник, казначей Алтын, Морской Петух и даже заключенные в шкатулке русалки.

А в русской народной сказке Белая уточка ведьма заколдовала молодую княгиню, превратив её в утку, а сама приняла облик её и пришла к князю.

Таковы сюжеты, к примеру, народной сказки Морозко и сказок братьев Гримм Рапунцель и Белоснежка. А в любимой многими сказке Шарля Перро Золушка мамы даже две: злобная сварливая мачеха и добрая крёстная мама-фея.

Если есть чудо-мамы, должны быть и чудо-дети ;-) Часто такие малыши обретаются родителями необычным способом. Например, в японской легенде «Лунная принцесса»

Мотив обретения чудо-ребёнка есть и в любимой многими восточнославянской народной сказке Снегурочка и в не менее любимой сказке Ганса Христиана Андерсена Дюймовочка.

Темы и сюжеты сказок универсальны и глубоко архетипичны. А сказочный язык насыщен основополагающими символами и образами, лежащими в фундаменте, на котором стоит всеобщее и индивидуальное мировосприятие.

В книге Мать: Архетипический образ в волшебных сказках рассказывается как развивается и трансформируется образ давшей рождение в сказках. Швейцарский психоаналитик Биркхойзер-Оэри Сибилл раскрывает глубинный смысл сказочных образов методами юнгианской психологии. В фокусе внимания и сказки братьев Гримм («Йоринда и Йорингель», «Птица-Найдёныш» и др.), и народные сказки. Рассматриваются как европейские, так и русские («Терёшечка») сказочные сюжеты, в которых образ матери преломляется по-разному от коварства до беззаветной любви.

Есть мамы волшебные, а есть и вовсе божественные. Во многих мифологиях мира богини рождали детей от богов или людей. Эти дети сами становились богами или героями, что совершали подвиги невиданные и неслыханные доселе. Иногда божественные «малыши» были зачаты, так сказать, традиционно, а иногда…
На то они и Боги!

Помимо Гора, у Исиды был и приёмный сын Анубис, бог мумификации, брошенный своей матерью Нефтидой в камышовых зарослях. Исида нашла его и вырастила. По одной из версий мифа именно Анубис помог Исиде собрать и забальзамировать тело Осириса. Сам же Гор впоследствии стал мужем богини Хатор и отцом четырёх сыновей, защитников Осириса и одними из звёзд созвездия Большая Медведица.

Чудесным было и рождение индийских божеств Сканды и Ганеши, сыновей Шивы и Парвати. Особенно интересна история Сканды, предводителя небесного воинства, победителя тёмных богов асуров и ракшасов (демонов).

Надо сказать, что в мифологии и религии индуизма тема материнства занимает особое место. Так, в уже упоминаемом эпосе Махабхарата есть сюжет о материнстве богини Ганги. Ганга, приняв облик прекрасной земной девы, очаровала царя Шантану, стала его женой и родила восемь сыновей.

Не менее интересен в этом плане и второй известный индийский эпос Рамаяна. Главные герои повествования, принц Рама и его супруга Сита, были земным воплощением богов Вишну и Лакшми. По преданию они должны были родиться в человеческих телах и пройти «путь земной любви» и страданий.

Намереваясь удовлетворить девов (богов) и получить достойного сына, царь Дашаратха совершил ведический ритуал. Освящённую пищу он разделил между своими тремя жёнами. Старшая жена Каушалья родила Раму. Тело Рамы было тёмно-голубого цвета, что говорило о его божественном происхождении.

Принц Рама — одна из ключевых фигур в религии индуизма. Другая же распространённая религия Востока, буддизм, ведает о матери принца Сиддхартха Гаутама, которого весь мир знает под именем Будда (санскр. बुद्ध — «пробудившийся»). Также его называли Будда Шакьямуни (563 — 483 до н.э.), что указывает на его принадлежность к роду Шакья.

Овдовев ещё до рождения ребёнка, она осталась в памяти правоверных мусульман как самая великая женщина в исламе. Согласно древнему преданию, во время беременности она увидела свет, идущий от неё, который озарил дворцы Бусры в Сирии. Через два месяца после смерти Абдуллаха у Амины родился сын, которого назвали Мухаммед. По существовавшей в то время у курайшитов традиции мальчика до пяти лет воспитывали бедуины племени бану са'д. Пребывание в пустыне давало возможность ребёнку изучать арабский язык и арабские традиции.

И хотя все три великие МАМы (Мария, Амина, Майя) были земными женщинами-матерями, они оказались причастны к зарождению трёх мировых религий и удостоились всемирного почитания. Но вернёмся к древним религиям, известным нам под собирательным названием «мифология».

Образ обеспокоенной матери также прекрасно передан в греческой мифологии на примере сказания о похищении Персефоны (др.-греч. пερσεφόνη – «дева, дочь»). Персефона – дочь Зевса и Деметры. В гимне «К Деметре» Гомера говорится, что Персефона вместе с подругами Артемидой и Афиной собирала на лугу цветы. Но как только она захотела сорвать выращенный Геей нарцисс, из расступившейся земли на золотой колеснице появился Аид и увлёк её в подземное царство мёртвых. Деметра бросилась на поиски дочери и узнала у Гелиоса, что похищение произошло с разрешения Зевса и что Персефоне суждено стать супругой Аида. Полная гнева Деметра наслала на землю неурожай, что грозило уничтожением всему живому.

Калевала вся буквально пропитана темой рождения и материнства. С первой главы и через всё повествование рефреном проходит мотив зарождения кого-либо или чего-либо: самого мира из яйца утки, что с колена воздушной девы Ильматар скатилось, железа, огня, первой щуки, первого медведя. И у ягоды земляники может родиться сын. Всё дышит и всё живёт, всё рождается и всё уходит в положенный срок.

Впрочем, идея эта не нова. Так или иначе, она присутствует во всех древних культурах, ведь раньше человек воспринимал всё сущее как часть Творения, а значит все предметы, камни, цветы, деревья, каждая травинка на земле и каждая звёздочка в небе – живая. «Но ведь кто-то же их породил», – вопрошал себя человек? И с этого момента начинаются все религии мира, древние или современные.

Мы уже говорили, что образ мамы почти синонимичен образу родного дома. Он же, в свою очередь, схож с символом-образом «родной земли», то есть общей матери для определённого народа или этноса. Помните, в русских сказках и былинах богатырь или купец, уезжая на чужбину, брал горсть земли от родного дома, как своего рода оберег от «чужих» мороков и напастей. «Помогай, землица родная!», – восклицали герои в минуту роковой опасности.

В слиянии природы и духа, мужчины и женщины рождается весь мир. Так, в индуизме одно из имён верховного бога Шивы – Пуруша (санскр. पुरुष, «человек, мужчина, дух»), а его вечной супруги – Пракрити (санскр. प्रकृति, «причина, материя», «природа»). Впрочем, это тема уже более глубокого исследования. Как говорится, «вот и сказочке конец, а кто слушал – Молодец!».